Великий князь

Кожевников Олег Анатольевич

– Деревья до небес не растут! Время начинать рассаживать саженцы - готовить наступления на Западном и Северных фронтах. А когда это произойдёт, враг окончательно дрогнет и побежит, преследуемый нашей доблестной кавалерией. Но вы сами понимаете, чтобы сбить немцев с позиций, одной доблести мало. Техника нужна - артиллерия, броневики, самолёты и дирижабли. А по этим позициям мы отстаём от Германии. Но это исправимо, есть у нас некоторые наработки, которые как можно быстрее нужно воплотить в жизнь. А это во многом зависит именно от вас. Мы на фронте готовы умирать за отечество, так и вы будьте готовы пожертвовать хоть чем-нибудь, чтобы дать нам в руки меч Немезиды, тогда мы убавим спесь проклятым тевтонам.

После моего экспрессивного монолога, зал несколько успокоился, стало тише и я уже обычным голосом начал излагать проекты изготовления "Катюш" и напалма. Особое внимание уделил тому,

что это даст русской армии. Не удержался и опять скатился на патетику и ура-патриотизм. Но народу это понравилось и мою речь, проводили бурными аплодисментами. Выход в свет пришельца из 21 века удался. Теперь я перед этими, весьма влиятельными людьми, буду ассоциироваться не как легкомысленный брат императора, а как умный и решительный генерал, который имеет собственное мнение и умеет его отстаивать. А как же? Ведь он самому Николай Николаевичу возражал, когда тот утверждал, что наступление Юго-западного фронта, будет продолжаться до тех пор, пока Австро-Венгрия не запросит пощады.

Я действительно вступил в полемику с Николаем Николаевичем, но сделал это хитро, чтобы Великий князь не подумал, что я его принципиальный противник. Повернул наш спор так, что мой визави сам пришёл к выводу, что Юго-западному фронту скоро придётся отражать атаки немецких дивизий переброшенных из Франции. Мне, конечно конкретно, не было ничего известно, но я, пользуясь данными случайно прочитанными когда-то в интернете, с уверенным видом заявил:

– По сведениям, которые я получил в ходе допросов плененных австрийских офицеров, мне стало известно, что немцы начали переброску дивизий с западного фронта в Галицию. Даже из под Вердена перебрасывается две дивизии. Командовать, контрнаступлением германских войск на этом участке фронта назначен генерал Линзинген. Кроме этого австро-венгры прекратили успешное наступление на итальянском фронте и спешно начали перебрасывать высвободившиеся дивизии из Трентино под Ковель.

Как я и предполагал Николай Николаевич не усомнился в этих данных озвученных генерал-лейтенантом Михаилом Александровичем. Наверное, как опытный военный, он мгновенно проанализировал эти сведения, пришёл к выводу, что мощных контратак не избежать и как истинный мастер дворцовых интриг, завуалировал свои прежние слова, заявив:

– Вот я и говорю, что ожесточённых боёв в нашем наступлении, не избежать. Но если русская армия тронулась, то она всё равно раздавит всех противников.

Я внутренне хмыкнул, но обострять отношения с Великим князем не стал, а наоборот поддержал его шапкозакидательский тезис, воскликнув:

– Естественно, русаки всегда били прусаков! Будет это и в этот раз!

На эти слова Николай Николаевич удовлетворённо кивнул и начал сворачивать заседание.

Уже в автомобиле, мы с Кацем начали обсуждать прошедшее заседание особого совещания. Время для этого было. Мы поехали не в мой особняк, а в Офицерскую стрелковую школу, расположенную в окрестностях Ораниенбаума. Кац даром время не терял, и пока шло заседание особого совещания, по телефону связался с начальником школы, генералом Филатовым и предупредил, что Великий князь Михаил Александрович желает переговорить с конструктором ружья-пулемёта Федоровым и осмотреть оружейные мастерские. Во время этого звонка, произошёл небольшой казус, у начальника школы Кац узнал, что полковник Фёдоров стал уже генералом. Я удивился, что мы едем не в сам Ораниенбаум а в его окрестностях. Но оказывается, Фёдоров со своим главным помощником Дегтярёвым, практически постоянно находятся в мастерских Ружейного полигона Офицерской стрелковой школы. А этот полигон расположен в окрестностях Ораниенбаума. Фамилия Дегтярёв, меня воодушевила - если уж такой оружейник принял участие в разработке ружья-пулемёта, то наверняка получившееся изделие будет то, что надо.

Углубившись в думы и мечты заполучить автоматическое оружие, в разработке которого принимал участие сам Дегтярёв, я практически не принимал участие в обсуждении прошедшего заседания особого заседания. Зато Кац, который, в связи с телефонными переговорами, появился там только к моменту выступления военного министра, разошёлся не на шутку. И в основном с язвительными замечаниями в адрес выступивших с напыщенными речами чиновников. Я в ответ только поддакивал. А что я ещё мог делать? Во-первых, голова была забита совершенно другим, а во-вторых, я не имел собственного мнения, так как не слушал выступления этих людей. Кац назвал наше участие в этом сборище высших чиновников государства, впустую потраченным временем. Единственная польза была только в том, чтобы засветится среди тех, кто как будто что-то решал. Но на самом деле, эти ходячие иконостасы (у многих было навешано столько

орденов, что в глазах рябило) ничего не решали. Были абсолютными флюгерами - куда властный ветер дунет, туда они и поворачиваются. Я с этим мнение моего друга был полностью не согласен. Мы начали спорить. И в конце концов пришли к согласию, что участие в этом совещание, всё-таки было необходимо. Во-первых, Михаил получил какую-никакую, но легитимную всероссийскую площадку для действий по преобразованию армии. Во-вторых, Великий князь показал себя грамотным генералом, переживающим за будущее страны. И не просто на словах - он реально принимает участие в военных действиях и при этом ещё пытается продвигать новое чудо-оружие. Конечно повышение авторитета среди этих чиновников, особого значения не имеет, эти люди и так преданы существующей власти и перед ними не имеет смысла её украшать. Перед ними, конечно, нет, но вот перед чиновниками рангом ниже, безусловно, стоит. А слухи о выступлении Великого князя наверняка пойдут. И о его споре с Николаем Николаевичем тоже. Слухи это такая вещь, что имеют тенденцию откладываться в подсознании. И если всё, как в нашей истории, пойдёт в разнос, то в сознании многих людей, Михаил Александрович, будет ассоциироваться не только как брат Николая 2 (Кровавого), а как боевой генерал, обуздавший туземцев "дикой дивизии", пекущийся о повышении боеспособности русской армии. При этом он не только на словах призывает укреплять армию, но реально занимается внедрением новейшего вооружения. Одним словом, настоящий спаситель отечества. И именно его нужно поддерживать, а не какое-то там временное правительство. А ещё это заседание показало, что брат императора, никакой не мямля, а вполне грамотно говорит, и умеет отстаивать своё мнение. Вон доказал же Николаю Николаевичу, авторитетнейшему Великому князю, бывшему главкому, что прав именно он, хотя и является всего лишь командиром кавалерийского корпуса.

Наш разговор с Кацем прервался, как только мы перешли к хитросплетению отношений внутри дома Романовых. К расстановке Великих князей по их значимости и способности влиять на наши планы. Мы приехали. И в общем-то для этого времени довольно быстро. Водитель был хороший и прекрасно знал Питер и его окрестности. Легко с ним было работать. Называл место, куда тебе нужно было попасть и дальше никаких забот и плутания. А в мастерских Ружейного полигона Офицерской стрелковой школы, водитель уже бывал - какую-то деталь для Роллс-ройса заказывал там изготовить. Когда приехали, он первый выбрался из автомобиля, чтобы во-первых открыть дверь авто с моей стороны, а во-вторых предупредить дежурного офицера, что Великий князь Михаил Александрович, прибыл.

Мы с Кацем только добрались до калитки, возле которой стоял часовой, как оттуда высыпало целая куча народа. Нас ждали, и это был, можно сказать, комитет по встрече, во главе с генералом Фёдоровым. Выслушав его доклад, я подошел к выстроившимся в одну шеренгу людям и очень демократично, для генерал-лейтенанта и Великого князя, начал с ними знакомится, и пожимать каждому руку. Я так и не понял ужимок Каца, пытающегося таким способом о чём-то меня предупредить. Если о том, что я веду себя неподобающим для Великого князя образом, то он не прав. Это же не обычные солдаты, а люди одетые в офицерскую форму, к тому же создатели нового оружия и наверняка весьма образованные. Когда я пожимал руки конструкторам, Федоров пояснял, кто это и чем занимается в его бюро. Особенно я долго жал руку оружейному мастеру Дегтярёву и даже воскликнул:

– Наслышан, наслышан о вашем мастерстве!

После ритуала приветствия и знакомства, Фёдоров проводил меня и Джонсона в свой кабинет, где и началось ознакомление с ружьём-пулемётом. Сначала мне демонстрировали схемы этого изделия, и Федоров пояснял принцип действия ружья-пулемёта:

– Ружьё-пулемёт работает по принципу использования отдачи при коротком ходе ствола с ускорителем отхода затворной рамы. Затвор, запирается двумя качающимися личинками, расположенными симметрично с двух сторон и вращающимися в вертикальных плоскостях. Во время выстрела при отходе ствола назад эти личинки поворачиваются и освобождают затвор, который после этого может беспрепятственно отходить в крайнее заднее положение.

Эту своеобразную лекцию генерала-оружейника прервало появление Дектярёва, который принёс в кабинет само ружьё-пулемёт. Дав его мне, он внимательно наблюдал, как я осматриваю это оружие. А затем, когда я наигрался с этим смешным по моим меркам автоматом, он предложил:

– Господин генерал-лейтенант, не желаете испытать ружьё-пулемёт в деле? На стрельбище, всё подготовлено.

– Хорошо, вот только почитаю ещё брошюру по эксплуатации ружья-пулемёта, которую изучают ваши курсанты-стрелки, и тогда пойдём на полигон.