Великий поход

Бор Жорж

— А какими силами этот чародей вдадеет? — снова вернулся к прерванному разговору я. Вмешательство крикунов пошатнуло карточный домик моего самообмана и мне требовались дополнительные данные, чтобы его укрепить, — В роду у нас всякое встречается. И огонь, и вода, и ещё много чего…

— Про все силы колдуна не ведает никто, — негромко ответил Прохор. Для себя я отметил, что даже этот могучий воин старается не называть объект нашего обсуждения по имени. И даже прозвища не использует, только бы не привлечь к одинокой стоянке внимание могущественной нечисти, — С мертвецами колдун обращаться

умеет. То всем известно. И нечисть вся его слова слушается, как ручная. Что ещё?

— Холодом повелевает, да так, что куда там родовичам нашим, — вставил Никита и остальные дружинники вразнобой закивали, словно подтверждая общеизвестный факт про парня с соседней улицы, — Пропитан он им, до самых печенок. Аж воздух вокруг стынет.

— И всё? — с надеждой спросил я.

— Глаза отводить он еще ловко умеет, — добавил тот гридень, что начал дискуссию насчёт Кощея и бледно усмехнулся, — При его внешности иначе никак. Средь люда простого не появишься, да и к поселениям близко не подойдёшь.

— Зачем? — отчаянно разыскивая лазейку в светлое прошлое, где не было всех этих сложностей с непонятными обитателями чащоб и полей, а имелись только простые и понятные убийцы среди ближайших родственников, да культ фанатиков бога смерти, спросил я, — Зачем ему в поселения, если никто не понимает его речи? Что ему там делать, если вы сами говорите, что его никто не видит? И что он только вредит людям. На кой хрен убер-некроманту запредельного уровня шататься по городам и весям?

— Он ищет, — тихо произнёс Никита, — Что-то или кого-то. Никто не знает. Но иногда люди говорят, что видели цветастое марево. И словно был за ним кто-то, да только разглядеть его никак нельзя. Говорят, что те, кто видел его, потом спать не могли ночами. Говорят… Много чего говорят, княжич. Всего и не перечесть.

Меня колотила крупная дрожь. Руки ходили ходуном и я старался прижимать их к коленям, чтобы это было не так заметно. Слишком много совпадений. Слишком! Избавиться от мысли, что меня посетил предводитель местной нечисти никак не получалось. А хуже всего было то, что я догадывался кого все это время разыскивал немертвый колдун.

— Пойду-ка я спать, парни, — прикладывая массу усилий, чтобы голос не выдал моё состояние, произнёс я, — Как говорится, утро вечера мудренее.

— Добрая присказка, — улыбнулся Прохор, — Надо будет запомнить. Есть-то не будешь что ли, Алексей свет Ростиславович?

— Не буду, — покачал головой я, прекрасно понимая, что сейчас запихивать в себя еду было бы большой ошибкой, — Утром поем.

— Добро, — не став меня уговаривать, кивнул воевода и потянул воздух носом, — Кажись, готово. Налетай, братцы. Повечеряем и спать. Завтра длинный переход. Дадут боги, к ночи будем в Шумячах.

Или не будем, про себя добавил я. Вообще неизвестно где мы будем завтра… Учитывая все обстоятельства. Правда, говорить об этом спутникам я, благоразумно, не стал. Ни к чему это.

На деревянных ногах добравшись до своего одеяла, я рухнул на землю и накрылся с головой. Надежда на то, что перегруженное сознание позволит мне быстро отрубиться, не оправдалась.

Сон не шёл. У костра стучали ложками гридни, слышались их тихие

разговоры, а я всё ворочался с боку на бок и крутил в голове события прошедшего дня. Всего за одни сутки я перешёл от дворцовых интриг местного пошиба, к полной неизвестности жизни перекати-поля. Вчера думалось, что это идеальный выход, который позволит мне взвешенно обдумать ситуацию и выработать план действий. Что думать сегодня я просто не знал.

События и текущая ситуация менялись, как в безумном колейдоскопе. Я беспомощно барахтался в потоке информации и не знал за что зацепиться. С каждым часом моя блестящая идея лично решить все проблемы Смоленского княжества обретала все новые и новые грани. И пахли эти грани вовсе не мёдом.

Где-то посередине, между десятым продумыванием плана на завтрашний день и очередным всплеском отчаяния по поводу своего положения, я наконец уснул. Вернее просто провалился куда-то в глубины своего подсознания, потому что никогда раньше мне не снилась такая невообразимая чушь.

Измученный мозг рисовал безумные картинки, пытаясь передать мне информацию о том, что он думает по поводу всего того дерьма, что со мной происходило за последние сутки. И, судя по обилию батальных сцен с участием персонажей с полотен матерых абстракционистов, ничего хорошего нас не ждало.

Невнятная угроза не могла обрести форму, а значит и понять как на неё реагировать я не мог. Вершиной ночного бреда стала совместная атака каких-то голодранцев на полноценный строй бронированной пехоты из рыцарского романа. Дикари скакали на метисах брёвен с крокодилами и размахивали в воздухе вёдрами. Рыцари держали в руках длинные рогатины. Среди них ходил какой-то мужик и зачем-то поливал броню воинов кислотно-розовой краской. Картинка была настолько абсурдной и нелепой, что я чуть было не проснулся. Но я не проснулся, потому что мгновением позже обнаружил в происходящем то самое "но", которое заставило меня досмотреть этот сон до конца.

Глава 5

Там был я. И не просто был, а возглавлял атаку дикарей, сидя верхом на совсем уж безумном чудовище. Выглядел я весьма специфически, словно меня долго и усердно натирали нождачкой и валяли по полу в парикмахерской. Но важным мне показалось другое.

Переутомленный мозг мог выдавать насколько угодно безумные картинки, однако нередко он брал факты из реальности и дорабатывал их сам. Так и здесь. Безумно сложная программа под названием человеческое подсознание собрала в кучку имеющиеся факты и сделала выводы.

Мои раскинутые в стороны руки пылали голубым огнём, а над головой разворачивалось рунное кольцо дестабилизации. Так чётко я видел его всего один раз, да и то был тогда не совсем в адеквате. Вот только направление движения этого кольца забыть даже в таком состоянии было невозможно. И во сне оно двигалось в противоположную сторону.

Едва мой навык сработал, окружавшие меня воины многократно ускорились, а розовая краска на доспехах врагов превратилась в отвратительную зелёную слизь. Началась паника. Бронированный строй сломался, а мгновением позже в него ворвались бревна-крокодилы и каждый рыцарь знатно получил по шлему ведром.