Великий поход

Бор Жорж

— Сейчас поклажу перегрузим и дальше можем трогаться, — деликатно не обращая внимания на моё нервное состояние, ответил воевода, — Только ехать куда дальше — неясно.

— А зачем перегружать? — проигнорировав вопрос на который пока не знал ответа, спросил я, — Может всех лошадей с собой возьмём? Лишними не будут. Если вдруг понадобится, то по дороге продадим.

— Так ведь… — растерянно ответил богатырь, которому, по всей видимости, такая идея в голову не приходила, — Это… Ну да. Отчего бы и не взять скотину. Что тогда, княжич? Велишь сразу в путь выдвигаться?

—

Дай людям передохнуть, — ответил я. Отдых, а вернее дополнительное время, в основном нужны были мне. Гридни, отмахав десять вёрст, выглядели свежими и бодрыми, — Через час общий сбор. Обсудим маршрут и выдвинемся в путь.

— Добро, княжич, — кивнул Прохор и ушёл к дружинникам.

Я же достал карту воеводы и раскатал её перед собой. О каких-то дополнительных функциях, включая сноски с расшифровкой непонятных значков, оставалось только мечтать, но масштаб был более или менее достоверный. Оставалось понять, где мы сейчас, и прикинуть план дальнейших действий. Разобраться бы ещё…

"Княжич," — внезапно вспомнив об имеющемся в моей голове путеводителе по древней Руси, позвал я, — "Помощь твоя нужна."

Тишина. Вместо привычного присутствия в голове прежнего обладателя моего тела, я ощутил пустоту. Это оказалось настолько неожиданно, что я сразу заволновался и быстро начал вспоминать когда слышал голос Алёши в последний раз. По всему выходило, что это было ещё на совете. Времени прошло не так много и что могло случиться я не понимал.

"Княжич!" — во всю мощь своего обеспокоенного мозга взревел я, — "Ты меня слышишь?!"

Тишина. Массовый вброс рекламных роликов и попсовых песен, которые так не нравились моему соседу, тоже ничего не дал. Если первое время я откровенно тяготился непонятным соседством, то сейчас остро ощутил свое одиночество. Словно потерял какой-то важный кусок своего сознания. Самобытный и своевольный, но уже свой.

Обстановка не располагала к сторонним поискам, но и оставить это дело без внимания я никак не мог. Единственным способом проверить наличие княжича из внешнего пространства, после суматошного мозгового штурма, был назначен заключённый между нами контракт. Если с тенью Алексея случилось что-то серьёзное или непоправимое, то это должно было в нем отразиться.

Пара минут поисков и я облегчённо выдохнул. Жив! Условно, конечно, но тем не менее. Судя по тексту контракта, мой штурман отправился на плановою перезагрузку. Ну, по крайней мере, я сделал такой вывод. Потому что как-то иначе интерпретировать определение "обновление духовной матрицы, посредством глубокого погружения в нижние слои психополя носителя" я не смог.

Вопрос, на кой хрен он туда поперся, остался без ответа. Однако, это меня немного успокоило. С текущей задачей я мог разобраться сам, а вот второго княжича искать было негде.

— Что тут у нас? — возвращаясь к карте, пробормотал я.

Основный город был всего один. Вокруг, на разном расстоянии, было разбросано множество деревень и поселений. Местами встречались странные чёрные полоски. Заставы. Наверное. Полоски всегда находились на нитках дорог и перекрывали их поперёк. Логично?

Логично!

Я активировал пальцевый целеуказатель и задал стартовую точку. Ей стал Смоленск, в который воткнулся мой слегка грязноватый ноготь. От него ушли на юг. Десять вёрст. Палец сдвинулся в нужном направлении и снова остановился. Где-то в этом направлении должно было находиться одно из нужных мне мест. Их было не так много. Всего два, но до второго сейчас было очень далеко, и мы были откровенно не готовы к такому приключению.

— Никита, — окликнул я проходившего мимо десятника, — Расскажи мне про земли Тихона. Что там есть? Далеко ли ехать и как там нас могут встретить?

— Айда лучше ещё куда-нибудь, княжич, — поморщился дружинник, — В Шумяче смотреть нечего. Городище как городище. Помощи от местных тоже ждать не стоит. Сильно их Тихон обособить смог за последние годы. Они даже со смолянами через губу общаться стали, хотя с чего так случилось — неведомо никому.

— А ты сам как думаешь? — с интересом спросил я. Любопытство проявилось не просто так. Внутреннее положение в княжестве было важным моментом для полноценного планирования действий. Так как я нихрена не знал даже о том, что творилось в самом главном городе родовой территории, то о периферии говорить вообще не приходилось. Никита ориентировался в этих делах во много раз лучше. Как минимум, он мог мне рассказать о том, в каких поселениях меня встретят хлебом и солью, а в каких ножом в бок.

— Сложно сказать, Алексей, — присаживаясь рядом, проворчал десятник, — Может и зря я на Тихона наговариваю, но сильно странные в городище том все стали. Видал я недавно их на торжище и вопросов много появилось.

— Из-за их поведения? — уточнил я. Если брать за основу личность правителя уездного городка, то я бы спесивому поведению его подчиненных не особенно удивлялся. В каждом обществе были свои правила. И если они требовали определённого поведения, чтобы чувствовать себя в безопасности, то ничего странного в этом не было.

— Не только, — внезапно качнул головой десятник, — И не столько.

— Поясни, — испытывая очень нехорошее предчувствие, требовательно произнёс я.

— Шумячи издревле лубковым промыслом жили, — ответил Никита, — Поколениями умения передавали детям. И лучше их гостя только в княжьих хоромах встретить могли. Последнее готовы были отдать, чтобы путника случайного порадовать.

— А потом пришёл Тихон, — предположил я.

— Тихон там, почитай, уже три дюжины лет сидит, — возразил мне десятник, — И все честь по чести было. До последних лет…

— Что изменилось? — осторожно спросил я.

— Не ведаю, княжич, — хмуро ответил воин, — Да только другие они стали в последние годы совсем. Злые, дерганные и…серые.

— Серые? — переспросил я. Такого определения от местных я ещё не слышал. Хотя, я вообще не так много слышал. В основном просто бегал по княжеству и пытался не сдохнуть, — Это общество какое-то?

— Это цвет, Алёша, — коротко ответил Никита, — Цвет кожи. Он пока неярко выражен, но и времени прошло всего ничего. Лет пять может.