Великий поход

Гаркушев Евгений Николаевич

ГЛАВА 5

Беспокойный день рождения

Даже сквозь сон я продолжал ощущать, что происходит вокруг. Но окончательно из состояния дремы меня вывел металлический грохот. Я сел, осмотрелся. Солнце еще не показалось из-за гор, но было уже светло. Бодрый Дима сновал вокруг вертолета. Только что он уронил на камни пустую алюминиевую канистру. Случайно или хотел нас поторопить?

Мила тоже высунула заспанное личико из-под пледа. Беточка от грохота вскочил и куда-то побежал, но лаять

не стал. Собака была на удивление тихой. Только бегала много.

– Пора вставать? – осведомился я.

– В монастыре мы привыкли подниматься до солнца, чтобы первые рассветные лучи заставали нас бодрствующими, – извиняющимся тоном ответил китаец. – Я решил облегчить вертолет. Как ты считаешь, может быть, мы снимем пулемет? Он тяжелый, и без него у машины будет более миролюбивый вид…

– Не знаю, – ответил я. – Отвинтить его не так просто… Стоит ли овчинка выделки?

– Без лишнего груза мы сможем пролететь несколько лишних километров.

– Но лишимся оружия.

– Ты собираешься воевать? Мне запрещают убеждения, – заявил Дима.

– Наличие оружия не предполагает его обязательное применение, а часто служит сдерживающим фактором, – огласил я прописную истину.

Мила поднялась и побрела к озеру.

– Если бы вы завезли меня в Кабул, вертолет бы стал легче на пятьдесят восемь килограммов, – заявила девушка на ходу. – Точнее, на шестьдесят восемь. Альберт и сумка тоже что-то весят.

– Ну нет! В Кабул я не полечу! – воскликнул Дима. – К тому же на монастырь в Бамиане нужно будет заходить с юга.

– Почему? – заинтересовался я.

– На севере подходы к монастырю хорошо стерегут. Все ущелья перекрыты, на вышках стоят зенитные пулеметы.

– Вчера ты об этом не говорил.

– Забыл, – ответил китаец. – Считал, что информация общеизвестна.

Если прежде у меня имелись сомнения в том, что Дима разбил уус Милы специально, то теперь я был почти уверен в этом. Ночью китаец связался по своему прибору, который у него наверняка имелся, с теми, кто послал его в Афганистан. И получил от них новые сведения. Но поскольку никаких проявлений враждебности в поведении Димы я не наблюдал, то сделал вид, что ничем не обеспокоен.

– Пулемет снимать не будем, – заявил я. – Долго и незачем. Не так много он весит. Можешь выбросить патроны. Но одну ленту на всякий случай оставь.

– Ладно, – кивнул Дима, поднимаясь в вертолет. Вернулся он с двумя помповыми ружьями.

– Там еще одно, – сообщил он. – Выбросим?

– Выбери самое надежное и оставь в вертолете, два выложи, – согласился я.

Зачем китаец разоружается, точнее, разоружает наш отряд? Не хочет, чтобы оружием воспользовался я? Хоть с оружием, хоть голыми руками ему со мной не совладать. Он, конечно, может не догадываться, кто я такой. Но ведь он видел меня в деле и вряд ли питает иллюзии относительно своих сил в

рукопашном бою.

Впрочем, мотивы Димы могут быть вовсе не так коварны. Кроме оружия, в вертолете мало что можно выбросить. Кресла? Но как мы тогда полетим? А топлива действительно осталось немного. Чем шагать лишних двадцать-тридцать километров по горам, лучше уж избавиться заранее от не очень нужных вещей, которые в любом случае придется оставить в вертолете.

Дима выложил на камни ружья, вытащил из кабины цинк с пулеметными лентами. Вернувшаяся с озера Мила свернула плед и попыталась забросить его в вертолет.

– Вряд ли возникнет нужда в одеяньях из меха, – . вежливо остановил ее китаец.

– Ага. Доберемся до твоего Бамиана, там ты бросишь вертолет, и хоть трава не расти. Ночевать в поле придется еще не раз. Ведь в Кабул мы не летим.

Дима задумался.

– Цао Чжи говорил:

Служат целям разным, скажем, нож или острое шило, и в коляске, и в лодке ценность разная заключена. Отказаться от вещи непростительной будет ошибкой, потому лишь, что вещь не для всякого дела годна.

Китаец покивал головой, словно смакуя мудрость поэта, и продолжил:

– И коль скоро идешь с нами ты, для удобства возможно и плед захватить.

Утренняя собранность и деловитость Димы мягко перетекли в поэтичность. Видимо, наш китаец окончательно проснулся и стал глядеть на жизнь веселее.

– Я не иду вместе с вами. У меня просто нет выбора. Не оставаться же мне здесь? – проворчала Мила.

Настало время определить позиции.

– Дима, расскажи нам, что тебе нужно в Бамиане, – предложил я. – Поскольку мы подвергаемся риску вместе с тобой, то имеем право знать. А предприятие, судя по всему, предстоит рискованное.

Молодой китаец на мгновение задумался.

– Если к делу с умом подойти, то риск минимален, – сообщил он. – Захватив вертолет, мы с любой стороны к Бамиану подступим. С юга воинов меньше и путь легче наш. Так считаю я…

– Ты только надеешься, что с юга охрана слабее?

– Ничего твердо не знаешь?

Дима замялся.

– Да…

– Пусть так. Но ты так и не сказал – зачем тебе нужно в монастырь?

– Вы не оставите меня после того, как я скажу? Не помешаете мне? Не расскажете никому? – Дима задал сразу несколько вопросов.

– Полагаю, нет, – ответил я. – С трудом представляю, что настолько ценного может встретиться в старых развалинах. Или ты должен найти не что-то, а кого-то?

– Я должен отыскать и вернуть в монастырь сокровище, – тихо произнес китаец.

– Сокровище? – глаза Милы расширились. – Надо же! На это стоит посмотреть. Я – с вами. А мы получим свою долю?

– Нет, – покачал головой Дима. – Там один только камень. Его я должен найти и принести. Но те, кто поможет мне, получат щедрую награду. Так думаю я.