Великий поход
Шрифт:
– Чего тебе, поэт? – я едва не подпрыгнул.
– Вертолет, – заявил Дима, кивая на площадку, огороженную колючей проволокой.
– Несерьезно, – покачал головой я. – К вертолету нас не пустят, да если и пробьемся, поднимемся в воздух – собьют через пару километров. Тут не дикие скалы. Видел, сколько самолетов в их распоряжении? Догонят и расстреляют из пулеметов.
– Другие предложения? – поинтересовался китаец.
Я промолчал. Мила прижимала к себе испугавшегося большого количества людей, затравленно озиравшегося Беточку.
– Тогда пойдем ближе к вертолету, – предложил
Мы направились к забору из колючей проволоки, вдоль него добрались до ворот. По тропинке здесь спешило много народу – вертолетная площадка преграждала проход из северной части хозяйственного двора в южную.
Вход на огороженную площадку охраняли двое солдат с автоматами.
– Внутрь! – скомандовал китаец. Зачем? – изумился я.
Но Дима не стал утруждать себя ответом. Рванувшись к ближайшему солдату, он вырвал у него из рук автомат, не прерывая движения, ударил прикладом лоб второго часового. Бросок был рассчитан хорош но что толку? Солдат, дежуривший на вышке в не скольких метрах от ворот, уже разворачивал в нашу сторону пулемет.
В руке у меня словно сама собой оказалась граната, подаренная Милой. Кидать гранаты я любил и умел.
Бросок, стальной цилиндр бьет в лоб часовому на вышке. Парень падает через перила и летит вниз. Летит долго, потом ломает дощатый навес какого-то сарая и проваливается внутрь.
Растерянная Мила даже успевает сказать:
– Вообще-то нужно выдергивать кольцо…
И в это время граната, оставшаяся на площадке пулеметной вышки, взрывается. Пулемет вырывается из гнезда и подбрасывает метров на десять к небу. Вспыхивают сухие доски. Вопят люди в толпе. Мы спешим дальше. Мимо вертолета, в глубь дворика, уставленного техникой.
– Склоняю голову в почтении перед мастером, – прокричал Дима, оценивший точно рассчитанный бросок, когда мы обогнули обитый толем сарайчик – по всему видно, склад с запчастями.
– А я не склоняю голову перед твоей идеей. Мы в этом дворике – как крысы в норе с одним выходом.
– Я приметил в горе интересную штуку, – заявил Дима.
– В горе? Что ты имеешь в виду?
– Доберемся – узнаешь, – заявил китаец. – В любом случае, на той стороне вертолетной площадки есть ход в скалу. И целый лабиринт ходов. Спрячемся.
На долину обрушился вой сирены. Техники и рабочие орали, солдаты стреляли в воздух. Теперь еще объявили боевую тревогу.
Навстречу нам, застегивая кожаные куртки, мчались двое парней. Я уже собирался обездвижить хотя бы одного из них, но молодые люди резко свернули в сторону и поспешили к вертолету.
– За ними! – предложил китаец.
Я схватил его за ворот.
– Нет!
– Почему?
– Мне кажется, так будет лучше…
Двигатель вертолета взвыл, лопасти винта пришли в движение. Через минуту он взлетит. Китаец смотрел на вертолет с жадностью.
А я вынул из рюкзака свое устройство связи, щелкнул тумблером и громко сказал в микрофон по-русски:
– Диверсантами захвачен вертолет. Повторяю, диверсантами захвачен вертолет.
Еще один поворот тумблера, и, слегка изменив голос, я крикнул:
– Улетаем!
На душе было муторно. Я не хотел никого убивать, не желал быть причиной гибели людей. Но это – война. А на войне неизбежны потери.
Операторы зенитных установок, штабисты, часовые и дежурные сейчас, спустя несколько секунд после объявления тревоги, на взводе. На каком языке прошла информация, они даже не заметят. Русский понимают многие, а кто не понимает – для того переедут дежурные радисты, которые дублируют все сообщения. Несколько секунд – и захват вертолета будет подтвержден десятком сообщений. То, что первоначально эту дезинформацию забросил я с помощью интеллектуального передатчика, выбирающего сразу несколько каналов, на которых ведутся переговоры, Могут впоследствии даже не выяснить.
Я уже представлял, как в оперативном штабе даются команды:
– Активировать зенитные установки!
– Поднять в воздух штурмовики!
– Приготовить три группы захвата для прочесывания местности!
– Выслать к летной площадке самолет-разведчик!
Дежурный вертолет оторвался от земли и заскользил к южному выходу из монастыря. Пилоты не знали, что произошло во дворе. Они получили сигнал тревоги и вылетали на патрулирование.
Не успел вертолет преодолеть и пятьсот метров, как на ближайшей скале полыхнуло. Зенитная ракета, молнией сорвавшаяся со скалы, распорола вертолет надвое. Грохот, облако пламени, сыплющиеся на скалы обломки…
– То же произошло бы с тобой, – объяснил я китайцу. Во рту было горько. – Теперь обсудим наши дальнейшие планы. Постарайся предложить что-нибудь разумное. Ты упоминал лабиринт в скалах?
– Да, лабиринт, – сглотнул китаец. – Но там, под горой, я заметил разгонные пилоны планерного комплекса. Может быть, они не станут сбивать планер?
– Почему бы им не сбить планер? Чем планер лучше вертолета?
Китаец прищурился, втянул носом воздух. Видно, хотел произнести приличествующий случаю стих, но ничего не вспомнил.
– Надо успеть принять решение. Вряд ли они успеют… Ты предпринял по-настоящему сильный ход. Возникла серьезная неразбериха после того, как был сбит собственный вертолет. Если выяснится, что в вертолете были не мы, они остерегутся бездумно посылать зенитные ракеты. А если уверены, что уничтожили нас – тогда и боеприпасы тратить жалко.
– Согласен, – кивнул я. – Идем. Только не пойму – неужели планеры так быстро летают? Да и планировать здесь особенно некуда… Кругом – горы.
– На старте планеры летают очень быстро, – заявил Дима. – Это ведь не обычные спортивные планеры…
– А какие?
– Специализированные, курьерские. Очень надежные и удобные машины.
– Ты, похоже, умеешь управлять всем, что летает?
– И ездить на том, что передвигается по земле, – серьезно кивнул молодой человек. – Включая танки и другие боевые машины. Планерные установки – моя давняя слабость. Всегда мечтал полетать на планере.
– Как же ты учился, если не летал прежде? Заочно?
– Да. В монастыре я прошел курс гипнотического обучения.
– Ты – полезный спутник. Только не подведет ли нас твое обучение?