Великий страх
Шрифт:
– Если ты меня любись, – заявил Жанно, – ты меня отпустись в садик Тиволи!
– Ты же уже взрослый, Жанно, перестань шепелявить.
– Но я зе буду с Зорзем, и с Авлолой тозе. Мозно? «Это просто кошмар, – подумала я. – Он даже шепелявит для того, чтобы меня растрогать. Ну и хитрость для двух с половиной лет!»
– Можно, моя прелесть. Ты знаешь, как меня уговорить. Ступай найди Жака, он отвезет вас. И только попробуйте не слушаться Жоржа – я вас три дня на улицу не выпущу!
Я не знала, возымеет эта угроза действие или нет. Да и Жорж не внушал большого доверия. С горем пополам он учился в военной академии и раздражал меня и своими революционными
– Мне поехать с детьми, мадам? – осведомилась Маргарита, заглядывая в комнату.
– Да, пожалуйста! – обрадованно воскликнула я. – Тогда я буду абсолютно спокойна.
– А вы… вы сегодня снова ждете господина адмирала?
– Да. И не могу дождаться…
– Смотрите, ему надо быть осторожнее, – предупредила Маргарита. – Пусть не забывается, ведь вам пока не нужен еще один ребенок.
Я едва скрыла смущение. Маргарита почему-то полагала, что Франсуа осторожничает, чтобы я не забеременела. А он никогда не осторожничал. Да я и не просила об этом.
Маргарита внимательно следила за выражением моего лица, а потом сердито изрекла:
– Ежели этот ваш адмирал поступает иначе, стало быть, он вас ни во что не ставит, вот так, мадам! Знайте это. Пока он вам не муж, вам да и ему следует заботиться о вашей репутации.
Она права, конечно. И как только ей удается все угадывать?
– Пожалуйста, Маргарита, оставим этот разговор, – произнесла я умоляюще.
Я знала, что она, мягко говоря, не любит Франсуа. Дай ей волю, она бы мне уши прожужжала, рассказывая о его недостатках. Главными из них были угрюмый вид Франсуа, его отступничество от аристократии и полное отсутствие манер. Кроме того, он не умел быть любезным, ловко ухаживать за мной и делать подарки, следовательно, он был вообще недостоин приближаться к дому, где живет единственная наследница рода де ла Тремуйлей.
– Не желаете разговаривать! – мрачно сказала Маргарита. – Ну, разумеется! Возразить-то вам все равно нечего…
– Оставь меня в покое! – не выдержала я. – Ступай к детям, они давно хотят ехать в Тиволи!
Оскорбленно поджав губы, Маргарита вышла. Разозленная, я опустилась в кресло. Меня никто не понимает… Все вокруг против того, что я люблю Франсуа. Изабелла де Шатенуа все время твердит, что у нас ничего не получится. Маргарита твердит, что он – не тот человек, который мне нужен. А я наоборот, назло всем хотела доказать, что нуждаюсь именно в нем, что я люблю его, что мы будем самой счастливой парой на свете!
За те четыре месяца, что я провела во Франции после возвращения из Турина, многое изменилось в наших отношениях. Казалось, разлука была для Франсуа жестоким уроком. Он никогда уже не осмеливался забегать ко мне между делом, и каждая наша встреча становилась почти праздником. Он приходил ко мне тогда, когда имел достаточно свободного времени.
И времени этого теперь было больше… Мы гуляли в осеннем Булонском лесу, ездили в Лоншан, по воскресеньям и праздникам у Королевского моста садились на маленькое прогулочное судно и вместе с пестрой толпой других влюбленных плыли до Сен-Клу… Франсуа все так же говорил со мной о политике, но уже не оскорблял моих чувств, и я смирилась с его взглядами. Да и чего они стоили, эти взгляды, по сравнению с нежностью,
Да, Франсуа стал почти нежен… Я не знала, почему он изменился, что заставило его сделать это. Ведь я никогда ни о чем его не просила, я любила его таким, каков он был. А сейчас любила вдвое больше. И мне хотелось доказать это всем, кто мне не верил.
Кроме того, в эти месяцы я инстинктивно, осторожно искала ту манеру поведения, которая сделала бы меня счастливой и от физической близости с Франсуа. Он был старомоден в своих взглядах на это и, как я поняла, полагал, что порядочные дамы обычно не стремятся к наслаждению и по своей природе достаточно холодны. В этих взглядах сказывалось то, что Франсуа никогда подолгу не жил в Версале. Иначе бы он знал, как знали это и все версальские кавалеры, что дело обстоит совсем по-другому. Я выяснила, что он думает, будто все, что ему следует знать, это то, как поудобнее занять положение над женщиной, опираясь на свои локти.
Он был скверным любовником, я была вынуждена признать это и уяснить, что мне, наверно, придется взять заботу о собственном удовольствии на себя. Объяснить я ему все равно не сумею… Я просто стану, так сказать, агрессивной, возьму инициативу на себя и буду надеяться, что это его не очень шокирует.
Меня даже охватило некое любовное вдохновение. Я поднялась с кресла и, на миг застыв в нерешительности, побежала в спальню. Франсуа придет в десять вечера, когда уснут дети. И именно этот вечер я выберу для того, чтобы стать полностью счастливой. Я постараюсь, я даже преодолею свою застенчивость… К тому же сегодня день святого Валентина. Он покровительствует влюбленным. А кто любит больше, чем я сейчас?
Я лихорадочно переворошила свое нижнее белье – рубашки, чулки, подвязки и панталоны… Я уже заметила, что Франсуа очень нравится такой наряд: одна прозрачная блузка и чулки. И еще когда волосы у меня подвязаны белоснежным муаровым шарфом. Я лично считала, что это выглядит вульгарно, но, если он хочет, чтобы я носила подобные туалеты, я стану их надевать. Этого никто, кроме нас, не видит, и, если то, что я выгляжу словно девка из Пале-Рояль, возбуждает его, я буду более чем глупа, если не сделаю этого и не воспользуюсь его желанием втянуть меня в водоворот страсти.
Я обвела взглядом спальню и осталась недовольна. Давно пора сменить обстановку! Странно, как я раньше этого не поняла. Нужно все сделать иначе, чтобы наша встреча имела новизну, свежесть. Я сейчас же подниму на ноги весь дом, пошлю служанок в магазины… Я придам спальне вид «снежной королевы» – море девственно-белых кружев, балдахин и огромная кровать с простынями, украшенными вышивкой, белыми атласными покрывалами и горой палевых подушек. Да еще и мой вольно-целомудренный наряд… Для Франсуа это должен быть вызов – победить меня, женственную, неповторимую.
Я затоплю его волнами нежности и страсти, я приложу весь свой вкус и умение, чтобы выглядеть как никогда красивой и желанной. Он не сможет не отплатить мне за это любовью. Это будет самая прекрасная ночь на свете.
Внутри у меня все пело от счастья… Я переживала приподнятое настроение всеми своими чувствами, я заранее наслаждалась каждой минутой нашей близости. Конечно, те встречи и объятия в Лоншане тоже были ничего, но между ними и нашей предстоящей встречей будет огромная разница. Разница такая же, как есть в грязном углу, стоя за прилавком трактира, или обедать за праздничным столом, с канделябрами, хрусталем и серебром, вкушая изысканные яства.