Великий страх
Шрифт:
– Ну? – сказала я рассеянно. – Чего ты хочешь?
Она не ответила. Я быстро разбирала письма, и вдруг мне бросился в глаза конверт с яркой надписью: «Очень важно!» Заинтересованная, я взглянула на печать, и дрожь удивления пронзила меня. Письмо было запечатано перстнем, на котором был герб виконта де Крессэ.
– Боже мой! – произнесла я пораженно. – Никак Анри де Крессэ решил подать голос!
– Видать, что-то ему понадобилось, – изрекла Маргарита. Я повертела конверт в руках, но, когда попробовала его вскрыть, рука Маргариты
– Подождите, мадам. Послушайте сперва, что я вам расскажу.
Я настороженно взглянула на нее. Давно уже Маргарита не говорила таким многозначительным тоном.
– Ну, – сказала я. – Я слушаю.
– Это год назад случилось, мадам, когда вы были в Турине. Он приходил сюда.
Я вздрогнула.
– Он? Ты хочешь сказать, виконт был здесь?
– Вы только не волнуйтесь, мадам. Да, он заезжал и говорил со мной.
Я покачала головой. Странное чувство завладело мной – смесь удивления, равнодушия и легкого презрения, которое я порой испытывала, думая о виконте.
– Зачем он приезжал?
Четыре года я не видела его и весьма мало о нем задумывалась. Он был моей первой любовью… Теперь было даже как-то стыдно сознавать это, и я вдруг порадовалась, что, когда он приезжал, я была в Турине.
– Наверное, вид у него был как у побитой собаки, да?
– Да, мадам. Пожалуй, он даже боялся, что вы окажетесь дома.
– По-видимому, он не слишком стремился меня увидеть. И что же он сказал?
– Да так, вроде и ничего, мадам. Жена у него умерла… кажется, еще в августе прошлого года.
– Мари умерла?!
Мне было жаль ее, но не больше. Мари Анж, монастырский падший ангел… Я почти забыла ее.
– Отчего она умерла? Он хоть удосужился сообщить об этом?
– От родов. И малютка умер, и она.
Я закусила губу. Следовало ли мне испытывать угрызения совести по отношению к Мари? Я ведь за эти четыре года ни разу ничем их не потревожила, не вмешалась в их семейную жизнь. То, что у них все так несчастливо сложилось, – не моя вина.
– Он хоть знает что-нибудь о Жанно?
– Еще как знает! Я ему сказала.
– Могла бы помолчать об этом! Ему наверняка нет никакого дела до малыша!
Я подняла на Маргариту глаза.
– Черт побери, почему ты мне не рассказала сразу? Целый год прошел! Я что, не имею права знать о визите отца моего сына?
Я ничего не чувствовала к Анри, но мне было досадно, что в моем же доме от меня что-то скрывают. Маргарита, оказывается, себе на уме. Не так уж она откровенна, как может показаться!
– А зачем вам было знать? – сразу перешла она в атаку. – Чтобы зря тревожиться? Я и сейчас это просто так сказала, к слову, раз уж виконт письмо прислал! А так бы я молчала, еще как молчала бы!
Я решила больше не упрекать Маргариту, видя, что это будет бесполезно, и мое внимание снова переключилось на письмо. Я почувствовала, что у меня пропало желание что-либо знать об Анри.
– Вскрывать или нет?
– Я
Я снова взглянула на пометку. «Очень важно!» Что это значит? После четырех лет разлуки о чем важном можно говорить? Я решилась и надорвала конверт. Крошечный оборванный лист бумаги упал на паркет. Я взглянула – там было всего несколько слов: «Умоляю вас приехать. Надеяться больше не на кого. Анри де Крессэ».
– Он просит меня приехать, только и всего, – произнесла я разочарованно.
Горничная деловито подбоченилась.
– И вы поедете?
– Куда? В Бретань? Я еще не сошла с ума!
– Правильно вы сделаете, если никуда не поедете. В Париже снова что-то кошмарное творится. С тех пор как расстреляли солдат в Нанси, санкюлоты бродят по улицам и ищут, кого бы на фонарь вздернуть. Вы же знаете, какие они злобные!
Я вздохнула и снова взглянула на конверт. Сначала я смотрела на адрес, ничего не сознавая, но потом меня вдруг осенило: да ведь Анри вовсе не в Бретани!
– Виконт де Крессэ в Париже, Маргарита, взгляни на адрес! Здесь написано: улица Монтрей, номер семь, гостиница «Французский двор»…
Маргарита нахмурилась.
– И все равно вам ехать не следует! Вчера у Хлебного рынка дочиста ограбили одну приличную даму. Хотите, чтобы такое и с вами случилось?
– Ах, Маргарита, ты говорить чушь. У меня нечего будет грабить, и Хлебный рынок далеко от улицы Монтрей.
– Не так далеко, чтобы там не было санкюлотов! Я вздохнула.
– Может, ты и права, Маргарита. Но если Анри написал мне письмо, значит, у него случилось какое-нибудь несчастье. У него нет выхода. Он мне безразличен, но он отец Жанно. Что подумает обо мне мой сын, если узнает, что я была так бессердечна?
– Вы беременны, мадам! Вам лучше не уезжать из дома!
– Я знаю это…
В замешательстве я снова просмотрела строки письма.
– Пошлите ему денег, мадам, – предложила Маргарита. – Вот тогда он живо успокоится!
– Ты же знаешь, он обращается ко мне не из-за денег.
– Вот уж не пойму, почему вы в этом так уверены! Виконт де Крессэ сроду богатым не был.
– Недостатки виконта я сама хорошо знаю. И я никогда не упрекнула бы его в алчности.
– Что-то вы слишком хорошо вспоминаете господина виконта! Не нравится мне это, мадам!
Я усмехнулась, успокаивающе погладив ее руку… Нет, не Анри я вспоминаю, а Бретань, ее изумрудно-зеленые луга. Мои шестнадцать лет… Запах хвои и смолы, шум сосен, шелест спелой ржи – там гнездились перепелки. Старые предания о загадочных подземных гротах, о волшебных феях, что живут в пещерах над ручьями. А эта темно-красная земля, на которой так щедро спеет ежевика!
Я подняла на Маргариту умоляющие глаза.
– Мне кажется, я все-таки должна поехать.
– Должны! Должны! Ничего вы ему не должны, мадам!