Великий Яковлев. «Цель жизни» гениального авиаконструктора
Шрифт:
В начале 50-х годов на базе научных исследований в КБ Микулина разработали мощные двигатели с малой удельной массой и габаритными размерами. Один из таких двигателей, РД-9Б, широко применяли на истребителях.
Яковлев дорожил дружбой с этим ярким, талантливым, независимым человеком и понимал, почему Сталин с таким уважением относился к нему. Микулин был творцом, и был убежден, что все службы и учреждения авиапрома должны иметь своей целью обслуживать творческие коллективы, создающие самолеты, моторы, вооружение, приборы и прочее, помогать им, а не душить их запросами о выполненных обязательствах, не терроризировать их проверками, не унижать выговорами и указаниями о проведении обязательных политпрограмм. На одном из заседаний коллегии
Дискуссию Дементьев и Микулин продолжили уже в перерыве, в окружении и чиновников МАПа, и главных конструкторов, и другого любопытного люда. И главной темой вдруг оказалась совершенно ненужная тема: кто больше общался со Сталиным, не к ночи он будь помянут!
Зря Микулин старался добиться превосходства в этой дискуссии. Микулин знал себе цену – он был в расцвете творческих сил. У него в голове, а, значит, и в работе, были сверхзвуковой компрессор и теплонапряженная турбина (вам не ясно, что это такое, но поверьте, что это были революционные рубежи в авиадвигателестроении). У него был опытный (единственный в стране!) моторный завод и огромные планы, которые, как он полагал, выведут наше моторостроение из разряда догоняющего. Плюс ко всему Микулин рассчитывал на свою «проходимость» и умение решать свои проблемы на самом верху. Перед самым новым 1955 годом он сумел организовать встречу с Председателем Совета Министров СССР Г.М. Маленковым. Микулин увлеченно описал ему деятельность своей фирмы и особенно подробно рассказал о новом двигателе, который, как он считал, мог совершить революцию в авиации. Маленков, курировавший в годы войны авиапром, достаточно хорошо разбирался в проблемах авиации, он вник в суть дела и обещал всяческую поддержку. Микулин не стал докладывать руководству об этой встрече, но вряд ли она осталась тайной для окружающих.
Однако козыри на руках у Дементьева, как он считал, были покруче. И поистине козырным тузом всегда была комплексная комиссия, которую министр тотчас отрядил на завод № 300.
Знаете ли вы, что такое комплексная комиссия?
Нет, вы не знаете, что такое комплексная комиссия, и не дай вам бог знать это. Десяток специалистов высшей квалификации в течение 10–12 дней проверяют деятельность всех служб предприятия – специальные, научные, хозяйственные, снабженческие, плановый отдел, отдел труда и зарплаты, гараж, столовую – все и даже чуть больше, чем все. Каждый проверяющий «рыл землю», но нужные выводы по результатам проверки делал тот, кто направлял комиссию.
Рассказывает очевидец и участник событий тех дней на заводе № 300 Л.П. Берне, тогда конструктор завода, а впоследствии главный редактор журнала «Крылья Родины»:
«Председателем комиссии был назначен В.Я. Климов. В комиссию вошли в основном работники ЦИАМ. Следует отметить, что в то время конструкторы завода № 300 вышли на мировой уровень авиационной науки, особенно в области разработки компрессоров. Естественно, что ученые ЦИАМ с определенной ревностью относились к успехам ОКБ Микулина, особенно в части теории ГТД. Непросто складывались и личные взаимоотношения Микулина и Климова. Хотя каждый из них в своем творчестве шел отдельным, только ему свойственным путем, элементы соревнования – у кого получится лучше – неявно присутствовали в их деятельности».
Очевидно, комиссию очень торопили: все ее выводы носили довольно общий характер, в стиле «недостаточно обосновано», «малый объем экспериментов» (как будто комиссия не знала, какой нажим на Микулина был со сроками),
И тут случилось неожиданное. Невидимая остальным жестокая борьба за власть, не прекращавшаяся в Кремле после смерти Сталина, выплеснулась наружу на январском (1955 года) Пленуме ЦК КПСС: Г.М. Маленков был освобожден от поста предсовмина, лишен партийных постов и, хотя остался жив, с шахматной доски политической игры был сброшен.
Теперь дружба с Маленковым из поддержки превращалась в нечто противоположное ей. Это мгновенно осознали и Микулин, и Дементьев. Последний не стал медлить. Вновь слово очевидцу:
«20 января 1955 года на завод приехал министр П.В. Дементьев с руководящими работниками министерства и председателем комиссии В.Я. Климовым. Дементьев нагрянул неожиданно для всего коллектива завода № 300, и прежде всего – для сотрудников ОКБ. Сам Микулин в тот день на заводе отсутствовал. В большом кабинете директора собрали руководителей служб завода. Запомнились строгие суровые лица – всем было понятно, что происходило что-то важное. М.Н. Степин, начальник 3-го Главного управления МАП, зачитал приказ министра авиапромышленности об освобождении А.А. Микулина от обязанностей генерального конструктора и ответственного руководителя завода № 300. В качестве основной причины для такого решения были названы негативные выводы комиссии В.Я. Климова.
Когда Степин закончил чтение, в зале стояла гробовая тишина. Совершенно окаменел В.Я. Климов, не ожидавший, что, в общем-то, малозначащее мнение его комиссии могло стать основанием для столь категоричного приказа». (Л.П. Берне. Как все начиналось. М., Крылья Родины, 2010).
Пикантность ситуации прибавило то обстоятельство, что исполнять обязанности уволенного А.А. Микулина возложили на его заместителя С.К. Туманского. Который, как мы помним, был однокашником и другом П.В. Дементьева.
Решительность, с которой действовал новый министр, и даже безжалостность, шокировали весь авиапром. Микулин был звездой первой величины в созвездии творцов советской авиационной техники – Герой Социалистического Труда, четырежды лауреат Сталинской премии, академик АН СССР, орденоносец. И такой человек буквально изгоняется из отрасли, причем за две недели до своего 60-летия. Сигнал был послан более чем понятный: кто хозяин в отрасли – уяснили все.
Уяснил это и Яковлев.
Выбрав время, он поехал в Лужники на 300-й завод, повстречаться и поговорить по душам с новым директором С.К. Туманским – ведь Сергей Константинович был однокашником не только Дементьева, но и его, Яковлева.
– Представляешь мое состояние, – сокрушенно говорил Туманский, – когда мне объявили, что я заступаю на место Микулина. Как будто это место кому-то возможно занять…
– С тобой предварительно был разговор?
– Боже упаси! Конечно, нет! Хотя Микулин все понимает, но мне страшно неудобно.
– Вот тебе и Петруша Дементей!
– Забудь, Александр Сергеевич, про Петрушу – он давно остался в студенческом прошлом. Это зрелый, крутой руководитель, который знает, чего хочет, и знает, как этого добиться.
– Да уж, знаю. Мне довелось работать с ним в наркомате после войны, и могу тебе подтвердить, что это исключительно волевой и грамотный руководитель. Ну, а о человеческих качествах последний случай говорит очень красноречиво.
– Ты, Александр Сергеевич, настороже будь. Помнится, мы по молодости подшучивали над ним, а вдруг он те обиды держит в голове?
– Непросто стало работать в авиапроме. Времена изменились, – уклончиво протянул Яковлев и надел генеральскую папаху, которую положено было носить с зимней формой.