Великое расширение
Шрифт:
Дядя старался подавить кашель и по ночам, чтобы никого не разбудить, утыкался в подушку. Все понимали, что ему хуже, но молчали. Без денег все равно ничего не поделаешь. Даже мальчики, обычно не обращавшие внимания на горести взрослых, ходили по дому на цыпочках и носили чашки с водой в темную комнату, где лежал Дядя. Ма днем неизменно улыбалась, но по ночам часто поднималась и мерила шагами веранду.
Па больше не раздумывал об удаче и судьбе. Он решил поступить так, как должен.
На следующий день Па дождался возвращения сына из школы. Он заметил А Бооня, когда
– Боонь, – сказал Па, – пошли, в море выходим.
– Ой. Сейчас?
– Да. Мне надо кое-что тебе показать, – сказал Па. Это была неправда, но иного объяснения он не придумал.
– Ладно. – А Боонь расплылся в широкой улыбке. Мелкие ровные зубы он унаследовал от матери. – Вот только учебники в дом отнесу.
Мальчик забежал в дом и через несколько секунд выскочил обратно. Они прошли за дом, где в тени лежала перевернутая лодка, и в душу Па закрались первые сомнения. Как они вообще дотащат лодку до берега? Шурина позвать нельзя и А Яма тоже, иначе придется растолковывать, почему он вдруг собрался днем в море, да еще и младшего сына с собой тащит.
– Давай двумя руками. Хватайся за тот край, – скомандовал он, – колени согни. А спину выпрями.
А Боонь метнулся к дальнему концу лодки. Он ухватил лодку снизу, и его щуплые руки напружинились. На миг Па засомневался, что костлявые плечи мальчика выдюжат, но А Боонь правильно выпрямил колени, и дальний конец лодки оторвался от земли.
– Хорошо, – похвалил Па.
Он с легкостью поднял лодку со своей стороны, и они беспрепятственно спустились на берег. Па велел сыну остановиться там, где начинаются волны, и развернул лодку так, чтобы двигатель оказался со стороны воды. От усердия мальчик прикусил нижнюю губу, ноздри его трепетали. Под левым глазом краснел волдырь от комариного укуса.
Па вдруг захлестнула мучительная любовь. Зря он обходится с мальчиком так сурово. Впрочем, если не он, тогда сурово с ним обойдется остальной мир, разжует его и выплюнет.
– Давай опускай, – угрюмо бросил он.
Па вытолкал лодку подальше. Вода, омывающая ноги, была непривычно теплой, прогретой солнцем, такая же температура, подумал вдруг Па, как у свежей мочи.
Сын не двинулся с места.
– Па, мы в море выходим? – спросил он.
– Ну да, зачем еще лодку сюда тащить? – раздраженно ответил Па.
Губы у А Бооня округлились, но больше он ничего не сказал. Он забрался в лодку и уселся на скамейку в середине.
– Пересядь, – велел Па, – вперед. Где обычно Ям сидит.
А Боонь замешкался и нерешительно посмотрел на отца. Тот оставался невозмутимым. В такие дни, когда на море рябь, а ветер сильный, сидящему на носу лодки кажется, будто он летит. Большинство мальчишек тотчас же ухватились бы за такую возможность, но А Бооню хотелось сидеть подальше от бескрайней воды и поближе к отцу. Однако Па настоял, и мальчик пересел на нос.
Едва Боонь уселся, Па толкнул лодку и занял свое обычное место.
–
Па не ответил. Он задумал провести эксперимент – если остров появится, значит, его догадки оправдались. А если не оправдаются, то А Бооню и знать необязательно.
Их маленькая лодка плавно скользила по волнам, слегка подпрыгивая и разбрызгивая воду. В темноте предрассветного утра, в свете луны волны отсвечивают черным, походя на чешую какого-то студенистого животного, но сейчас послеполуденное солнце стирало загадочность, окрашивая море в тусклый невнятный буроватый цвет. Испарения тонкой пленкой оседали у Па на шее. Он одернул майку, взглянул на узкие плечи А Бооня, порозовевшие от солнца, и внутри у него что-то сжалось от болезненной жалости. Из-за ожогов малыш толком не выспится.
Десять минут они просидели молча. Горизонт будто насмехался над Па. Никаких островов. Ничего, кроме моря. Отчаянье набирало силу. Так же, как в тот раз, когда они вышли на поиски с Дядей и другими рыбаками.
Он вспомнил, как тогда смотрел на него А Ки – искоса, недоверчиво, почти насмехаясь. Возможно, Па заслужил такой взгляд. Возможно, остров ему и впрямь привиделся.
Он взглянул на худенькую фигурку сына на носу лодки, на руки, вцепившиеся в скамейку с такой силой, что под светлой кожей обозначились жилы. И заглушил мотор.
– Что случилось, Па? – спросил А Боонь. За этим вопросом крылись и другие, и в первую очередь – что они тут делают.
– Боонь, – начал Па, – помнишь тот день, когда ты выходил в море со мной и с Ямом…
– И мы видели остров? – перебил его А Боонь.
– Ты ведь его тоже видел, так?
– Да, да! Видел! – От возбуждения А Боонь вскочил было на ноги, но лодка накренилась, он снова плюхнулся на сиденье и вцепился в борт.
– Помнишь… помнишь, где это было? – спросил Па, понимая, какой смехотворный вопрос задает.
Остров был здесь. Тут они его и увидели, однако сейчас на этом месте ничего нет, как и много дней и недель прежде.
Но А Боонь не смеялся и не смотрел с недоверием. Мальчик уставился на воду, словно обдумывая ответ. А затем поднял глаза, окинул взглядом пустоту вокруг и показал чуть вправо:
– Вон там.
В его голосе звучала такая спокойная уверенность, что Па не усомнился ни на секунду. Он кивнул и снова завел мотор.
Спустя пять минут А Боонь обернулся и, перекрывая стук мотора, скомандовал:
– Чуть-чуть туда!
То есть вправо.
Па повернул. Они продолжали двигаться вперед. Прошло еще пять минут, потом десять. Сомнения вернулись к отцу, а вместе с ними и беспомощный гнев.
Па резко заглушил мотор.
– Куда дальше? – крикнул он.
Он заподозрил, что А Боонь, которого никогда еще не просили указать направление, показывает куда вздумается, чтобы не расстраивать отца.
– К острову, – серьезно ответил А Боонь, – смотри!
Он показал влево, на солнце. Блеск воды сперва ослепил Па, но спустя несколько секунд глаза привыкли и он тоже увидел его. Такой же, как прежде. Темный холмик в отдалении.