Великое таинство
Шрифт:
Секари хотелось все бросить и подать заявление об отставке. Бороться с Провозвестником и всеми силами зла на его стороне казалось ему невозможным. Тем более — победить…
— Только не ты, — тихо возразил Собек. — Ты не имеешь права на отказ. Икер бы тебе этого не простил.
Застигнутый врасплох Секари собрался с духом и выпрямился.
— Если мы больше не увидимся, визирь Собек, не оплакивай меня. Если я окажусь слабее своего противника, значит, заслужу свою смерть.
Собек так и не смог заснуть. Он думал об Икере, которого слишком
Собека охватила ярость. Ему хотелось собрать все силы правопорядка и стереть с лица земли тот квартал Мемфиса, где обосновались заговорщики. Он сам бы их всех передушил — медленно, очень медленно…
Но не означало ли бы это осквернить свою должность и предать царя? Ни он, ни кто-то другой из чиновников фараона не должны поддаваться гневу и терять самообладание. Ведь Провозвестник как раз и рассчитывает на эту слабость, желая закрепить свой успех и усилить разлад в государстве.
Ведь никто не сомневался, что Царский сын и Единственный друг, названный преемник Сесостриса Икер был незаменим!
С самого начала этой войны — то ведущейся втихую, то бурлящей человеческой кровью, — Провозвестник стремился к своей цели — разрушению Абидоса и уничтожению молодого человека, которого фараон долго и терпеливо готовил к исполнению высоких функций. Последний жестокий, внезапный удар, возможно, нанес непоправимый урон Египту. И, может быть, страна уже ничего не сможет с этим поделать, несмотря на все свое горячее желание противостоять силам зла…
Мысленно Собек сражался с врагом весь остаток ночи.
Если орда сторонников Провозвестника нахлынет в Мемфис, она столкнется с ним — с Собеком-Защитником!
Несмонту, как лев в клетке, нервно ходил по комнате. Правда, не было лучшего способа укрыться, чем скромные — чтобы не огорчать население — похороны, которые прошли недавно. Кто пришел бы его искать к Сехотепу, подписавшему обязательство не выходить из дома в ожидании сурового наказания?!
Оба брата по Золотому кругу Абидоса могли лишь вспоминать святую землю Осириса и свое посвящение, стараясь забыть горечь сегодняшнего дня.
— Кухня твоего замечательного повара и качество его блюд, — признавался генерал, — составляет приятное разнообразие военному пайку. Но эта роскошь расслабляет меня. Я чувствую, как расплываюсь. Мне совершенно необходимо поскорее возобновить тренировки! Но это придется отложить до лучших времен. Хоть бы заговорщики хорошенько уверились в моей смерти!
— Успокойся, они уже давно верят в то, что их сеть работает эффективно.
Несмонту внимательно взглянул на Сехотепа.
— Но вот ты просто таешь на глазах! Ни аппетита, ни привычной веселости… Неужели до такой степени тебе недостает женской ласки?
— Дело не в этом. Меня ждет смертная казнь.
— О боги! Ты
— Дело мое выглядит проигранным заранее, Несмонту. Ты ведь знаешь Собека-Защитника, он будет строг в применении закона. И я не могу его в этом упрекать.
— Но фараон не подпишет тебе приговора!
— И фараон не поставит себя выше Маат! Он является ее представителем на земле, а визирь — его разящей рукой. Если меня признают виновным, я непременно буду казнен.
— Ну, до этого далеко!
— И все же час приближается, я это чувствую. Меня пугает не смерть. Меня гнетет, что я буду так оболган, унижен, растоптан. Мое имя будет очернено и вычеркнуто из истории… Я этого не перенесу. Может быть, лучше уйти из жизни, не дожидаясь того момента, когда меня поволокут по грязи?
Никогда еще Несмонту не видел блистательного Сехотепа в отчаянии.
Старый генерал подошел к нему и нежно обнял за плечи.
— Давай помнить только о главном: ты невиновен. Согласен, доказать это трудно. Но разве мы с тобой не встречались с трудностями, преодолеть которые нам казалось почти так же невозможно? Это — борьба, и у нас просто менее сильная, чем у врага, позиция. Значит, нужно повернуть силы противника против него же самого. Я еще не знаю как, но нам нужно вместе найти способ! Я абсолютно уверен, что трибунал визиря требует правды, только правды и ничего кроме правды. Эта правда у нас есть. Если у нас появится решающее оружие, мы победим!
Слабая улыбка озарила беспокойное лицо Сехотепа. Несмонту вернул бы веру в себя даже полку, оказавшемуся в окружении и теснимому со всех сторон.
— Ты меня почти убедил.
— Как это почти? Ненавижу, когда меня оскорбляют! А ну-ка принеси извинения и раздели со мной эту амфору с красным вином, которое вполне заслуживает того, чтобы на него обратили особое внимание!
Отличное вино вернуло Сехотепу цвет лица.
— Без тебя, Несмонту…
— Ну-ну! Уж не такой ты человек, чтобы предаваться отчаянию!
Офицер стражи, который исполнял приказ по охране роскошного жилища, объявил, что к хозяину пришел управляющий хозяйством Обеих Земель.
Вошедший в комнату Сенанкх был не похож на самого себя. Куда делось его обычное добродушие и веселость! Он посмотрел на обоих братьев по Золотому кругу Абидоса мрачно, словно не узнал их.
— Сехотеп, Несмонту… — прошептал он.
— Ну да, это мы, — заверил генерал. — Что случилось?
— Я пришел к вам по поручению и от имени визиря Собека.
Сехотеп вышел вперед. Сейчас… Сейчас прозвучат мучившие его слова…
— Новые доказательства против меня?
— Нет. Речь идет об Икере и Абидосе. Случилось несчастье, огромное, неизмеримое несчастье…
— Ну, объяснись же! — вспылил Несмонту.
— Икер убит. Абидос осквернен. Провозвестник торжествует…
До самого утра они втроем бродили по тихим улицам спящего Мемфиса.
Целая армия вооруженных до зубов заговорщиков могла заступить дорогу Секари, и он даже и не заметил бы. Убитый горем, он шел наугад. Взгляд его потерянно блуждал, ничего не видя вокруг. Кровавый шел слева, Северный Ветер — справа…