Великое заклятие

Геммел Дэвид

Перезвон колокольчиков смолк, люди зашевелились.

Коналин смотрел, не отводя глаз, как демон опускается на пол. «Тебе осталось жить всего пару мгновений, мальчик, – сказал Анхарат. – Сейчас я вырву из груди твое сердце». Он двинулся вперед, навис над Коналином – и вдруг упал ничком, вытянув руки. Коналин метнулся к нему и вонзил меч в его толстую черную шею. Демон когтями ухватил его за плечо, но не поранил, а лишь слегка отстранил. Из раны на затылке проступила белесая жидкость. Анхарат вполз на помост. Коналин

рубанул его по спине и рассек кожу. Демон протащился мимо королевы к алтарю, развернул крылья и лег на него лицом вверх. Коналин подбежал и, держа меч обеими руками, всадил его в грудь Анхарата. Их глаза встретились, и Коналин только теперь сообразил, что демон ни разу не поднял на него руку.

В растерянности он отпустил меч. Анхарат охватил рукоять когтистыми пальцами, но не попытался вытащить клинок.

– Эмшарас! – прошептал он.

С Коналином поравнялась черная тень – это рыцарь-креакин шел к королеве.

– Нет! – Безоружный Коналин бросился на него, но удар одетого в кольчугу кулака сшиб его с ног.

Бакилас, пошатываясь, с торчащим в животе грозовым мечом, поднял свой клинок.

– Не трогай моего сына, – отпрянув, взмолилась Аксиана.

Ногуста в двадцати футах от них привстал на колени и вытащил нож. Тот, пролетев по воздуху, вонзился Бакиласу в левый глаз, креакин, устояв на ногах, вытащил нож и кинул его на пол. Ногуста собрался метнуть другой – и упал без сознания.

Грохот копыт наполнил храм. Всадник в пылающем плаще летел прямо на них. Бакилас, сделав отчаянное усилие, снова шагнул к королеве, но Антикас метнул свой грозовой меч. С пробитой насквозь шеей креакин повалился на Анхарата.

Антикас сбросил с себя горящий плащ, спрыгнул и затушил руками гриву Звездного. Обожженные ноги коня покрылись пузырями и кровоточили. У Антикаса пострадали руки, и на скуле тоже виднелся ожог.

Тело Анхарата вспыхнуло ярким светом, залившим весь храм. Ослепленный Антикас упал на колени, закрыв руками лицо.

Позади затопало множество ног, и он понял, что огненная стена пала.

Чьи-то руки подхватили его и поставили на ноги. Открыв глаза, он поначалу различал лишь смутные очертания, но потом перед ним возникло лицо Белого Волка.

– Славная была скачка, – сказал Банелион.

Антикас взглянул на алтарь – повелитель демонов исчез вместе с креакином.

Коналин, подбежав к Ногусте, стал на колени:

– Я убил его. Убил демона!

– Молодец, дружище, – со слабой улыбкой ответил Ногуста. – Я... горжусь тобой. – Взяв парня за руку, он поднес ее к талисману и проговорил: – Что... ты видишь?

Коналин закрыл глаза.

– Вижу незнакомую страну с пурпурными горами. Вижу креакинов – они растерянны.

– Что... еще?

– Вижу женщину – темнокожую, высокую и прекрасную.

– Я тоже... ее вижу. – Ногуста привалился к юноше.

– Не вздумай умирать! – крикнул ему прибежавший Кебра.

Ногуста отпустил Коналина и ухватился за руку друга.

– Выбора... нет, – прошептал он. – Отведи Звездного обратно в горы.

– Ульменета! – крикнул

Кебра.

– Я здесь, – сказала она.

Коналин отодвинулся, пропустив ее к умирающему.

– Вылечи его, – сказал Кебра. – Возложи на него руки.

– Это не в моих силах.

– Нет, – простонал Кебра, глядя в мертвые глаза Ногусты. – Ты не можешь бросить меня вот так! Ногуста! – По его щекам текли слезы. Ульменета закрыла голубые глаза умершего, а Кебра прижал к себе голову друга. Женщина отошла и увела с собой Коналина.

– Оставь их. Пусть побудут вдвоем.

– Я не успел сказать ему, что еще я видел. Он нашел свою жену – там, в мире под двумя лунами.

– Я знаю. – Ульменета подошла к дрожащему, страдающему от боли Звездному, погладила его и принялась лечить его ожоги. Больше всего пострадал правый глаз, который почти ослеп, но Ульменета справилась и с этим.

– Ногуста был прав, – сказал, подойдя, Антикас. – Это великий конь.

– Давай я и тебя полечу. – Она протянула руку к его обожженному лицу, но он отказался.

– Ничего, я потерплю. Пусть у меня останется память о том, что мы сегодня потеряли.

– В твоих словах слышится нечто похожее на смирение, Антикас Кариос, – улыбнулась она.

– Так и есть, и это меня удручает. Как ты думаешь, это пройдет?

– Надеюсь, что нет.

– Я позабочусь о том, чтобы не прошло. – Антикас поклонился и направился к королеве.

Белый Волк, молча, с непроницаемым лицом посмотрев на Кебру и Ногусту, тоже подошел к Аксиане.

– Итак, куда желает отправиться ваше величество? – спросил он устало.

– Обратно в Юсу. При этом я хочу, чтобы вы и ваши люди помогли мне навести порядок в городе и восстановить в стране мир. Вы согласны сделать это для меня, Банелион?

– Согласен, ваше величество.

Королева обратилась к Антикасу Кариосу, который ответил ей глубоким поклоном:

– А вы, кузен? Согласны вы присягнуть мне на верность и защищать права моего сына?

– Не щадя жизни.

– В таком случае назначаю вас командующим вентрийской армией, – сказала королева и подозвала к себе Коналина: – Что могу я сделать для тебя? Назови что хочешь, и это будет исполнено.

– Мы с Кеброй поедем в Дренан. Чтобы отыскать лошадей Ногусты и отстроить его дом.

– Я распоряжусь, чтобы вам дали золота на все это.

Коналин поклонился и отошел к Фарис и Суфии.

– Поедете со мной в Дренан?

Фарис взяла его за руку.

– Куда ты, туда и я.

– И я тоже! И я! – сказала Суфия.

Кебра, обуреваемый горем, вышел в ночь, и Ульменета последовала за ним.

– Он знал, что умрет, – сказала она. – Он видел. Но видел он и другое, совершенно невероятное. Он просил меня сказать об этом тебе. Он происходил от Эмшараса, а значит, был отчасти иллогиром – и Ущуру тоже, ведь они двоюродные брат и сестра. Он видел себя и ее в неведомой стране, под фиолетовым небом. Там же были креакины, дриады, фавны и прочие иллогиры. Думаю, это что-то наподобие рая.