Великолепные Эмберсоны
Шрифт:
– Зовут, - повторил голос и, кажется, задумался.
– Трудно понять, у Лопы всегда плохо с именами. Имя. Она хочет сказать мне имя, чтобы я сказала тебе. Она хочет сказать, что имена сложно называть. Говорит, ты должен подумать о чем-то, что звучит.
– Тут возникла пауза, словно голос спрашивает что-то у кого-то невидимого и получает ответ.
– Громко или тихо? Говорит, звук может быть тихий и может быть громкий? Она говорит "звонок", а, Лопа знает! Она говорит "bell", "колокольчик"! Да, "белл"!
Юджин нахмурился:
– То есть ее зовут Белл?
–
– Лопа опять обратилась к невидимому собеседнику, но в этот раз точно ждала ответа.
– Говорит, это что-то светлое и через это можно смотреть.
– Янтарь, "amber"?
– сказал он и вздрогнул, потому что миссис Хонер, чьи глаза по-прежнему были закрыты, захлопала в ладоши, и голос восторженно закричал:
– Да! Говорит, ты знаешь, она из янтаря! Эмбер! Эмбер! Правильно! Говорит, ты знаешь, в ее имени есть "белл" и "эмбер"! Она смеется и машет кружевным платочком, потому что тоже радуется. Говорит, я объяснила тебе, кто она.
Это было самое необычное мгновение за всю жизнь Юджина, потому что в тот миг он по-настоящему поверил, что Изабель Эмберсон, теперь уже мертвая, нашла способ связаться с ним. Десять минут назад он еще сомневался, но теперь верил.
Он со всей силой уперся локтями в стол, зажал голову ладонями и наклонился вперед, вглядываясь в невзрачную женщину напротив.
– Что она хочет сказать мне?
– Она счастлива, что ты ее узнал. Но она опечалена. О да, очень переживает! Что-то хочет сказать тебе. Ей так много надо сказать тебе. Она хочет, чтобы Лопа сказала. Большая беда! Говорит, о да, хочет, чтобы ты стал... добрее! Вот что она говорит. Точно. Добрее.
– Она...
– Хочет, чтобы ты стал мягче, - продолжил голос.
– Кивает, когда я говорю это тебе. Да, всё правильно. Она очень хорошая. Очень красивая. Так хочет, чтобы ты понял. Сильно надеется, что ты поймешь. Еще кто-то хочет говорить с тобой. Мужчина. Он говорит...
– Я не желаю ни с кем говорить, кроме...
– отрезал Юджин.
– Он говорит, что он твой друг. Говорит...
Юджин стукнул кулаком по столу.
– Не желаю ни с кем говорить, кроме нее!
– возбужденно взревел он.
– Если она там, я...
– Он перевел дыхание, взял себя в руки и пораженно затих. Неужели он действительно принимает эту невероятную чушь за правду? Это явно так!
Миссис Хорнер тихо заговорила своим голосом:
– Вы узнали что-то устроившее вас? Я правда надеюсь, что всё было не как в прошлый раз, когда вы рассердились, что у них для вас ничего нет.
– Нет, нет, - поспешил заверить он.
– В этот раз всё по-другому, гораздо интереснее.
Он заплатил ей, вернулся в гостиницу, а оттуда сразу отправился на вокзал, собираясь домой. Никогда в жизни ему не приходилось воспринимать сны и видения всерьез: он точно знал, что не отличается легковерием, но если ему удалось поверить в то, во что он поверил, пусть и на пару-тройку секунд, что же тогда может держать его или кого-то другого в реальном мире?
Его
На какое-то мгновение его убедили, что Изабель здесь, близко к нему и просит его, умоляет его "быть добрее". Но с этим воспоминанием пришло и странное волнение. В конце концов, разговаривала она с ним или нет? Если его собственное подсознание подсказало незнакомому подсознанию "экстрасенса" образ красивой темноволосой и кареглазой женщины, то не была ли картина верной? И не взывала ли настоящая Изабель - или даже ее душа!
– к его памяти из его же памяти?
Пока поезд с воем мчался сквозь сумерки, Юджин смотрел в окно и опять видел Изабель, как и несколько дней назад, на пути в Нью-Йорк: призрачная фигура летела рядом с поездом, но теперь ему показалось, что она смотрит на него с беспредельной тоской.
"Добрее!" Если это и впрямь была Изабель, неужели она сказала ему это? Существуй она где-нибудь и прорвись сквозь невидимую стену, какими бы были ее первые слова, обращенные к нему?
О, он прекрасно знал ответ, горький ответ на этот вопрос! "Добрее" - к Джорджи!
Носильщик на вокзале подскочил за его багажом, бросив другой чемодан, отданный ему проводником:
– Чем могу, мистер Морган, чем могу. У вокзала вас уже ждет автомобиль, мистер Морган, сэр!
И толпа на платформе повернула головы, глазея и перешептываясь, пока он проходил: "Это же Морган".
Снаружи щеголеватый шофер уже стоял у роскошного двухдверного седана, как солдат при параде.
– Я пока не домой, Гарри, - сказал Юджин, садясь в машину.
– Вези в городскую больницу.
– Да, сэр, - ответил шофер.
– Мисс Люси уже там. Она сказала, что вы пожелаете поехать сначала туда, а уже потом домой.
– Так и сказала?
– Да, сэр.
Юджин застыл и произнес:
– Полагаю, дела мистера Минафера совсем плохи.
– Да, сэр. Хотя не исключено, что он выкарабкается, сэр.
– Он дернул рычаг, увеличивая скорость, и автомобиль помчался сквозь бурный транспортный поток, как проворный и верный зверь, знающий дорогу и понимающий, что хозяину следует поспешить. Юджин молчал всю дорогу до больницы.
Фанни встретила его на этаже и повела к открытой двери.
Он пораженно замер на пороге, потому что восковое лицо на подушке смотрело на него глазами Изабель: никогда до этого он не замечал, как поразительно похожи мать и сын, и теперь понял, что из-за этого потрясающего сходства больше не будет ощущать горечи и станет "добрее" к Джорджи.
Джордж был столь же поражен. Он поднял бледную руку в странном жесте, то ли защищаясь, то ли умоляя о чем-то, но сразу опустил ее на одеяло.