Велиная княгиня. Анна Романовна
Шрифт:
– Сладкая, до отъезда Сфенкела я должна с ним поговорить.
– О чем, ваша светлость?
– Господи, как ты не понимаешь?! Да о его поездке на Русь!
– Но если я скажу ему о том, он меня разбранит. Он строго-настрого наказал мне однажды и на всю жизнь никому ничего не говорить о его службе.
– Гликерия, тут всё не так просто. Он сам дал тебе понять, чтобы ты передала мне эту новость. Да-да, и не возражай!
– горячилась Анна.
– А иначе он с тобой не стал бы делиться…
– Ну хорошо, убедила. Приглашаю тебя сегодня вечером почтить память русского боярина. Там и поговоришь со Сфенкелом, меня не упоминая: дескать, у тебя своё дело.
– Тут Гликерия загорелась: - Да ты сама предложи ему поехать на Русь в твоих интересах.
Анна ничего не
Эта встреча состоялась. Она не стала тайной для Гликерии. Анна с присущей ей прямотой сказала, как только вошла:
– Славный Сфенкел, послужи будущей великой княгине Руси Анне.
Сфенкел, который сидел в кресле, с улыбкой и удивлением посмотрел на царевну.
– Да-да, ты не ослышался: будущей великой княгине. Сладкая мне поведала, что ты отправляешься на Русь. Ведь ты не случайно открыл свою служебную тайну, а с тем, чтобы я о ней знала. Верно?
Сфенкел лишь согласно покивал головой, но спросил:
– Славная царевна, в чем будет состоять моя служба тебе?
– Она проста. Вернувшись, ты расскажешь мне о жизни князя Владимира, о том, что увидел и услышал в Киеве. Только и всего.
– Ваша светлость, я с радостью исполню этот служебный долг, тем более что я там буду в роли купца и мой товар позволит мне побывать в княжеском дворце.
– А что за товар ты повезешь?
– О, он будет доступен не каждому россиянину. Я повезу мраморные камеи, которые изготовили для меня скульпторы Багрянородного.
– Долго ли ты будешь на Руси?
– Раньше марта не вернусь. И давай условимся, ваша светлость, чтобы наш разговор не ушел из этих стен.
– Я всё поняла. Спасибо, Сфенкел.
– Но я ещё не заслужил его, - улыбнулся спафарий.
– Как раз наоборот. Ты заслужил его доверием ко мне.
Спафарий Сфенкел потому и прослужил так долго при императорах, что умел взвешивать каждый свой шаг. К тому же судьба благоволила к нему и заботилась о том, чтобы он был везучим. Пробудив в царевне Анне интерес к своей поездке на Русь, он всё тонко продумал. Сфенкел знал, что русские увозили из Константинополя одни лишь обещания отдать наревну Анну в жены великому князю Владимиру. Но у властелина могучей Руси могло лопнуть терпение. Русский посол Посвист поделился со Сфенкелом сокровенным. Князь Владимир уже освободился от всех своих жен, и с этой стороны у Анны не возникнет возражений к бракосочетанию. По рассказу Посвиста выходило, что князь Владимир одной ногой уже вступил в христианство. Долго ли ступить другой ногой, если царевна предстанет пред его очами, тогда Византия и Русь породнятся. Это было бы желательно прежде всего Византии, потому как она ослабла от борьбы с Вардой Фокой. И не приведи Господь, если болгары нарушат мир - вот и придет конец великой державе. Что
Возвращались русские послы домой не морем, а сушей. С одной стороны, это безопаснее, чем в осеннем море, со штормами и бурями, с другой - нужно было молить Бога, чтобы не наслал разбойников или печенегов, которые гуляли по просторам Валахии и Трансильвании. Потом путникам было за что молить Бога, но без стычки с татями не обошлось. Когда в Валахии остановились в одном из больших селений на дневку и пошли на торг прикупить что-либо из пищи, то за приезжими началась слежка. По виду торговые валахи спрашивали, нет ли у них какого-либо товара и откуда-куда они следуют. К ним даже подошел пристав, и Посвист пояснил ему, кто они, откуда и куда едут.
– О, Византия богатая страна, и конечно же вы везете из неё товары на Русь. Надо бы осмотреть вашу поклажу и взять пошлину.
Сфенкел отделался от пристава тем, что позолотил его руку милиаризием.
– Вот наша пошлина тебе, господин хороший, - сказал Сфенкел, вручив монету.
Благодарный пристав селения Облог не отходил от них, пока они не отправились в путь, охраняя путников от татей. Однако беду он не отвел.
Посвист остановил свой отряд на ночлег верстах в десяти от селения Облог, на опушке леса. А в самую полночь к ним подкралась ватажка татей-валахов. Они ударили стража по голове, связали его и кинулись к переметным сумам, добрались и до коня Сфенкела. Спафарий пребывал в дреме. Услышав возле коней возню, он разбудил Посвиста. «Близ коней - воры!» - тихо сказал он и, вытащив меч, ринулся на валахов. Посвист поспешил следом и тоже обнажил оружие. Видимо, валахи не были матерыми разбойниками, тут же бросились бежать от вооруженных путников и скрылись в лесу. Сфенкел сумел-таки достать одного из убегающих валахов и ранил его в спину. Тот упал. В это время на стоянке все проснулись. Три воина пустились преследовать валахов, но вскоре вернулись и привели раненого.
– Что с ним делать?
– спросил один из воинов Посвиста.
– Не нужен он нам. Перевяжите и отпустите, - ответил воевода.
Страж, которого ударили по голове, пришел в себя. Путы на нем развязали, и теперь он оправдывался перед Посвистом:
– Они подкрались, как тени, я только и видел, когда батог вскинули.
– Уснул, поди, - заметил воевода.
На том всё и закончилось. Посвист распорядился продолжать путь. Он досадовал на грека и, когда ехали рядом по дороге, выговорил ему:
– Ты, торговый человек, золотом не разбрасывайся, не то и пуще беды накликаешь. Видел, поди, кто, как ты пристава одарил.
– Не хотелось, чтобы товар досматривали, вот нелегкая меня и дернула. Словно бес попутал, - признался Сфенкел.
– Кстати, скажи-ка, откуда тебе русская речь ведома? Лопочешь будто новгородец.
– Верно. Отец моей жены из Новгорода, а я с ним часто встречаюсь. Он в монастыре Святой Мамы монашествует. И с женой мы дома говорим по-русски. Нравится мне ваш говор.
– А ты царевну Анну знаешь?
– Посвист задал этот вопрос не случайно и предупредил: - Я ведь не лыком шит и сразу понял, что Анна тебе близка. Видел в монастыре, как она с тобой лопотала, когда Ивара отпевали.
– Прозорлив ты, боярин. Скажу откровенно: Анна близка нам с моей супругой Гликерией. Она с трех лет воспитывает царевну.
– Теперь другое скажи. Зачем ты на Русь едешь? Я же вижу, что ты не торговый человек.
Сфенкел и Посвист были чем-то похожи друг на друга. Оба ладные, сухощавые, крепкие, лишь бороды да глаза разные: у одного - борода и глаза черные, у другого - русые и голубые. И душевным складом походили: оба открытые, правдивые. Сфенкел понимал это и не покривил душой, сказал правду: