Веллоэнс. Книга первая. Восхождение
Шрифт:
по-своему красива – тонкий нос, лисьи, всегда задорные красные глазки.
Подбородок маленький, острый – можно ухватить двумя пальцами, кожа
неестественно бела. Альбиносы среди людей – редкость, а чтобы еще и женщина –
только в фантастике. Хеминс небрежно помахал:
– Проходи, Дип. Как твой календарь, все бьешься в раздумьях?
– Герр Кайрат, летоисчисление – моя страсть. У каждого есть тайная мечта
изменить мир и только я так смел, что мечтаю наяву.
Юноша
между участниками. Этот ход предложил Сартмес, дабы равноправие выражалось
даже в площади сенсорки у заседающих. Он всегда старался поступать правильно.
«Это в нем и плохо – невозможно достичь вершины горы, не спустив пару лавин и
десяток альпинистов».
– Ты каждый день именно этим и занимаешься. Я не зря спрашиваю о
календаре. Расскажи подробнее об успехах.
Диптрен заметил, как в глазах Наттилы (так звали белокожую) промелькнул
интерес.
– Отчего же не рассказать. Я лишь немного пощипал существующее
времяисчисление. Год делится на четыре сезона. Каждый сезон состоит не из трех
месяцев, а из четырех. Каждый месяц – из трех недель. Первые две недели по семь
дней (пять рабочих плюс два выходных), в третьей – восемь, то есть один
дополнительный выходной. Ну, понимаете, это последняя неделя, дополнительное
время отводится на планирование следующего месяца. Каждый четвертый месяц
идет как раз на смену сезона. Отличен тем, что в последней неделе уже
одиннадцать дней – три на планирование нового сезона, и стандартный день для
месяца. Таким образом, периоды в каждом сезоне стабильны. Есть лишь одна
загвоздка.
– В чем же она заключается?
Вопрос задал Гринвин. Он поправил очки, пронзал юношу острым, как
скальпель, взглядом.
– Лишний день с четвертью. Мой календарь состоит из трехсот шестидесяти
четырех дней. Так и должно быть изначально. Но вращение Земли замедлилось, календарь растянулся. Да и смысл менять систему?
Директор с профессором переглянулись. Хеминс улыбнулся, заложил руки за
голову и откинулся в летающем кресле. Магнитный стул описал поворот и
придвинулся к столу. Гринвин кивнул Натилле. Раздался звонкий тонкий голосок.
– Да, у юноши определенно есть пророческое чутье. И предпосылки к
шизофрении. Одно другому не мешает.
Обернулась к Диптрену.
– Вы считаете, что календарь – лишь хобби, но ваши расчеты имеют более
важное значение. Вы заново составили утерянную тетраграмму Набополассара –
ученые считают, что в то время планета была в идеальном состоянии.
Синеволосый внимательно слушал. Девушка продолжала.
– Во времена до разгерметизации аквасферы
регулировался защитной оболочкой планеты, располагавшейся над ионосферой.
Представляла собой сетку, мы не знаем из чего – возможно, разновидность редких
металлов. Она регулировала вращение земли и преломляла излучение Солнца.
После разгерметизации – в истории Вы ее знаете как всемирный Ноев потоп, -
вращение планеты перестало регулироваться и началось угасание жизни. Сейчас
же поведение планеты похоже на поведение вращающегося волчка – явная
нестабильность. Первая волна была сбоем с оси.
– Я удовлетворен нашей беседой, Натилла, узнал много нового и, мне по душе
ваш… – Диптрен запнулся, – комплимент относительно пророческого чутья.
Юноша умолк, обратив внимание на выпавших из беседы мужчин. Те
наблюдали внимательно, параллельно размышляя о своих проектах. Парень ударил
по коленям, бодро воскликнул:
– Но мы же ученые! Согласен – для непосвященных наша наука и
использование модуляторов уже сильно смахивает на колдовство – а это только
начало… Хватит вступлений, говорите прямо.
– Посмотри.
Гринвин привстал, подошел ближе к сенсорам. На панели возник
голографический волчок, погруженный в прозрачную сферу. С голову человека, крутится ровно, иногда между ним и столом проскакивают желтые искорки.
Профессор сделал движение рукой. Юла сделала пару неуверенных оборотов, скользнула и кубарем поскакала в сторону Хеминса. Предмет исчез у края стола.
– Мы пережили один скошенный оборот. Еще две-три волны и планета ускачет
так же, как эта картинка. Атмосферу и верхний слой Земли сорвет также легко, как
вы, господин Диптрен, срываете обертку с зарплатного конверта.
– Каков выход?
Теперь заговорила Натилла:
– До «потопа» у планеты было два спутника – Луна и Иллидо. Во время потопа
один спутник сошел с орбиты и уплыл в сторону Сатурна. Вероятно, до сих пор
дрейфует в одном из колец…
– Откуда такие сведения? Все это больше похоже на мифологию и
псевдонаучные теории.
– Она – мутант.
Хеминс задумчиво смотрел мимо Диптрена. Локти на столе, руки сложены в
замок.
– Когда я, лет десять назад, боролся с лихорадкой, мне «повезло» пройти курс
лечения на военно-полевой базе. Натиллу содержали в одиночной палате, изучали
ее телекинетические способности. В ярости она могла сплющить двадцатитонный
танк, как бумажный домик и зашвырнуть им в пролетавшие рядом истребители.
Военные пытались распознать часть генетического кода, вызывающую такие