Вельтаншаунг. Уровень второй
Шрифт:
Я побрел в темноте, спотыкался, чертыхался и верил, что иду именно к северной башне, хотя не особо в этом уверен.
Я не видел дороги и от этого чувствовал себя беззащитным.
Очень хотелось очнуться в своей кровати и почувствовать запах маминого пирога. И чтобы с улицы были слышны голоса парней, играющих во «все-все». И не было больше выстрелов, фашистов, тайных ходов, хитроумных ловушек.
Но не тут-то было. Я вдруг почувствовал, что сейчас произойдет нечто нехорошее. Это озарение было как вспышка. Такого со мной в реальности
А через секунду я почувствовал под ладонью кнопку. Я понимал, что нажимать нельзя, но качнулся, и все произошло само собой.
Через мгновение я уже летел в пропасть нового люка в полной тишине.
А я всегда считал, что один снаряд дважды в одну лунку не падает. Оказалось, был не прав.
Мой автомат зацепился за какой-то штырь, больно рванул, грозя оторвать голову, но крепление ремня дзынькнуло, видимо, переломилось, и оружие соскользнуло с меня, повиснув где-то в утробе трубы.
Слава богу, что там лишь Шмайссер остался, а не я, проколотый невидимым штырем, точно бабочка!
От рывка, произошедшего из-за сорвавшегося оружия, меня начало кидать от стены к стене. Я дважды ударился спиной так, что из глаз брызнули слезы.
Шестое чувство подсказывало, что ни батутов, ни соломки коварные фашисты больше не подстелют. Слишком долго я летел.
Мне казалось, что тьма вокруг меня не кромешная, а какая-то серая, светлеющая, в которой мелькали очертания стен. Возможно, это только казалось.
И тут передо мной из мрака выросла металлическая скоба. Наверное, на такой же запутался и автомат. Но теперь я ее увидел.
Я рывком выкинул руки вперед и ухватился за этот «спасательный круг». Инерция, по которой я разгонялся при падении, оказалась не хилой. Вес тела дернул мышцы так, точно я не себя удерживал от падения, а мамонтенка. Хруст сухожилий и зловещий щелчок в запястьях прозвучали в темноте как выстрел.
Тяжело было лишь первые несколько секунд. Потом стало легче.
Я висел на вытянутых руках и радовался, что не разбился.
Однако долго так продолжаться не могло.
Попытка рвануться вверх, подтянуться на скобе не имела успеха. А мышцы дрожали от напряжения. Пальцы были влажными от пота и сами разгибались.
Сколько я видел фильмов, в которых падающие в бездну подтягивались, поднимая себя вверх, и никогда до конца не понимал, что все это – лишь красивые сказки. Не каждый скалолаз сможет совладать с ужасом и спастись. А я и ущелья-то видел лишь по интернету.
Но я провисел минуту, может быть даже и две. Руки начали трястись так, что все тело заходило ходуном. Я взмок от затылка до пяток. Пот тек по вискам, по лицу, по груди. Я физически ощущал его движение.
А потом пальцы все же соскользнули и…
И я приземлился на что-то твердое. Оказывается, я висел на высоте около десяти сантиметров. Но обрадоваться я не успел, потому что, реагируя на мое приземление, автоматически зажегся свет, заливший помещение.
И в тот же миг
Прикрывая глаза от свечения, обалдевший от падения и ослепленный, первые секунды я никак не мог понять, что ждет меня.
А потом я увидел его.
Свет разбудил странное существо, вскочившее на ноги взбешенное тем, что ему не дали поспать. Если бы я верил, что зомби могут существовать в реальности, то, наверное, решил бы, что передо мной возник именно он.
В каждой игрушке есть такие персонажи: с разбитой головой, наполовину сгнившие, окруженные тучей навозных мух. Но этот был нарисован не так. Он смердел по-настоящему, как пьяный обгадившийся бомж, ночевавший в контейнере с пищевыми отбросами. У него не было наполовину сгнившего лица. Но легче от этого, почему-то, не стало.
Зомбак был еще человеком, но уже явно сошедшим с ума, потому что рычал именно он.
– Эксюзми, чувак! – крикнул я монстру и даже помахал ему рукой.
Я был уверен, что зомби медлительны, ибо у каждого из них раздроблена нога и червями съедена лучшая половина их недалекого мозга. Но этот был ничего себе живчик. Он даже разговаривал:
–Warten Sie! Ich werde dich fangen und t"oten![2]
Конечно, я прекрасно понял, что он имел в виду. Грозился оторвать голову. Или что похуже. У всех «крутых» парней фантазии – ноль. Они умеют либо спасать собственную, либо драть чужую, но непременно – задницу. Третьего не дано.
– Сори, крейзи! – на этом мой запас иностранных слов закончился, и я бросился прочь от тупоголового.
Но зомби, оказывается, произошли от гопников. И потому бегают они быстро.
Я слышал за спиной топот и учащенное дыхание. Фашистский прихвостень не думал отставать. Он кричал что-то вдогонку, наверное, что-то вроде того: «Мальчик, упавший с потолка, остановитесь! Вы простудитесь!»
Но не очень-то я верил в заботливость дохлых спортсменов.
Я уже чувствовал, как костлявая волосатая рука тянется ко мне, чтобы схватить за плечо. Волна вони догнала меня, но еще не накрыла с головой.
Не думал, что погибну так нелепо: не от фашисткой пули, не под нацистскими пытками, а от рук смердящего бомжа!
Еще секунда – и конец.
Вжик! – я отчетливо услышал, как сталь клинка рассекла воздух совсем рядом. Я вздрогнул от неожиданности, запнулся, нелепо взмахнул руками и позорно полетел на пол.
Блямс!!! – снова просвистело в воздухе уже прямо надо мной.
Я хотел вскочить, но что-то удержало меня. Я чувствовал, что не нужно спешить. Зомби почему-то тоже не торопился: не накидывался, не впивался в мою шею своими гнилыми зубами, не колотил грязными ручищами. Что-то остановило его.
Медленно, не поднимаясь, я повернул шею вправо и замер от ужаса. В двух шагах от меня лежало то, что секунду назад было зомбарем. Мутант был разрублен пополам, точно по нему прошлись бензопилой. А «парень к успеху шел». Меня чуть не вырвало.