Вельяминовы. Начало пути. Книга 1
Шрифт:
— Да хоть бы недельки две, а лучше три еще походить. Но боязно мне, — я таких много перевидала, — если судороги начнутся, не выживет ни мать, ни дитя. Я ей велела лежать, сколько можно, и чтобы в горнице было темно и прохладно. Воду пьет она?
— Пьет. Я ей сборы дала, один от отеков, другой от головной боли. А по-хорошему, ей бы травок дать, чтобы схватки начались.
— Давай неделю погодим еще, а там решим, — промолвила Ефросинья. — Дитя ведь жалко, первое все же. Я ее мужу велела, буде хоть один пальчик у нее дернется или глаз мигнет, сразу
— Матушка, — спросила Марфа, когда они возвращались домой, — что, фрау Матильда сильно болеет?
— Сейчас сильно, но как родит, так и не вспомнит, что болела. Главное, чтоб родила, и чтоб дитя здоровое было.
— А Ефросинья Михайловна, она и повивальная бабка тоже?
— А то, она меня еще принимала.
— Сколько ж ей лет? — ахнула Марфа.
— Да уж к семидесяти.
— Мам, а ты свою маменьку помнишь?
— Нет почти, Марфуша, мне ж всего четыре годика было. Твой дедушка был в свейской земле, а мы летом поехали на Ладогу, в наши вотчины, вышли в озеро, а там поднялся шторм, лодьи на камни понесло. Матушка меня к себе привязала и прыгнула в воду.
Доплыла до берега, а назавтра у нее горячка началась, так она и отошла.
Марфа затихла, но ненадолго.
— Я плавать умею. Это ты меня научила?
— И я, и батюшка твой. Как ты еще дитем была, он тебя отнесет к Москве-реке и давай окунать в воду. Так ты и поплыла, а потом уже я тебя учила.
Феодосию вдруг пронзила почти нестерпимая тоска по мужу, хоть бросай все и езжай в этот Орешек. Да ведь нельзя, война еще начнется.
— А батюшка скоро приедет?
— А вот как закончит свои дела, так и приедет. Скорей бы уже.
Никита Судаков ждал дочь в крестовой горнице. Она отослала Марфу в светелку и протянула ему переданное Иоганном Клюге письмо из Колывани. Судаков, едва пробежав его глазами, свернул листок и внимательно посмотрел на дочь.
— Будет война. Вот, сама почитай.
Мартин Клюге, давний отцовский знакомец, писал, что Ливонский орден на переговорах в Позволе заключил вассальный договор с польским королем Сигизмундом.
— Думаешь, государь этого не потерпит? — взглянула Феодосия на отца. Тот покачал головой.
— Ливонцы к войне не готовы. Магистр ихний, Фюрстенберг, только и полагается, что на силы Сигизмунда, а тот не станет слать войска супротив царя Ивана. Ты еще подумай, Федосья, Колывань и Рига — города ганзейские, а Ганзу сейчас англичане выживают из торговли на наших морях. Ганза чьими сукнами промышляет?
— Фландрскими, знамо дело.
— А Фландрия у нас чья? То-то и оно. — Никита прошелся по горнице. — Мало что Англия с Испанией на морях соперничает, они еще и тут зачнут драться. Английские купцы в Белое море дорогу уж проложили.
— Да, когда Ченслор [1] в Москву приезжал осенью той, помнишь небось.
— Да уж как забыть, коли вы тем годом подрядились народ из Москвы вывозить — ухмыльнулся Судаков.
— Так вот, встречался тогда
— Отказался? — зорко взглянул на дочь Судаков. — Муж твой редкого ума человек, таких на Москве и не встретишь ноне.
1
Ричард Ченслор (г.р. неизв. — 1556) — английский мореплаватель, положивший начало торговым отношениям России с Англией.
— Одного бы его отправили, — она подняла на отца усталые серые глаза. — Государь бы меня с Марфой не отпустил, в заложниках бы оставил.
Никита погладил дочь по голове, как в детстве.
— Когда война начнется, от старого Новгорода мало что останется. И так наши вольности упразднили, а если в Ливонии заместо купцов войска стоять будут, много не наторгуешь.
Царь Иван горазд чужих в страну впускать, а чтобы своих выпускать — так это не по евонному. Надо тебе с Марфой в Колывань собираться. Я у всех на виду, мне не с руки тайными делами заниматься, а что баба с девкой едет, так кто на вас взглянет?
— А что сделать надо?
— Это я тебе расскажу, — присел к столу Никита.
Колывань, лето 1557 года
Мартин Клюге цепко взглянул на женщину, что стояла перед ним. Была она высокого роста, худощавая, с аккуратно убранными под белый чепец льняными косами. Из украшений — простые серебряные серьги да скромное венчальное кольцо. Платье опрятное, но бедноватое. И не подумаешь, что это дочь богатейшего купца Судакова и жена ближнего боярина царя Ивана. Федосья поняла его взгляд и рассмеялась.
— Не с руки мне алмазами обвешиваться, герр Мартин, меньше взглядов, оно и лучше.
— И то верно, — одобрительно кивнул Клюге. — Как там сродственник мой, Иоганн? Жена его родила?
— Еще за неделю до отъезда нашего. Хороший мальчик, крупный, здоровый, — улыбнулась Федосья.
— Ну и слава Богу, — Клюге кивнул на письмо. — То дело, о коем отец ваш мне написал, фрау Теодосия.
— Зовите меня Тео.
— Так вот, фрау Тео, за один день это не делается. Мне надо кой с кем посоветоваться, да не здесь, а подалее. Так что придется вам пару месяцев тут пробыть, не меньше — пока я грамоты нужным людям отправлю, пока ответы получу…
Федосья замялась.
— Неловко мне у вас останавливаться, негоже женщине у вдового человека жить. Нет ли у вас какой старушки на примете, чтоб комнату взять?
— Да вот хоть фрау Катарина, у которой Стефан жил, еще до того как в море ушел, — чего еще искать? — пожал плечами Клюге.
— Стефан? — ахнула Феодосия.
— Ну да, Стефан, что из Московии бежал. Одноглазый такой, он сейчас капитан «Клариссы».
Знаком он вам?
— Племянник это мой, по мужу. А Петя, брат его меньший тоже здесь?