Вельяминовы. Начало пути. Книга 3

Шульман Нелли

Констанца улыбнулась, и, покачала на коленях старшего сына: «А это Питер. Питер Вулф».

— Да уж могла бы не говорить, — проворчала Марфа, опускаясь на колени, взяв маленькую ручку мальчика. «Тоже — одно лицо». Она увидела на шее у ребенка играющий алмазами, крохотный, золотой крестик, и, обернувшись к Волку, кивнула: «Правильно».

— А ваш — у Марты, матушка, — девочка зевнула и Питер, прижавшись к матери, сказал:

«Марта спать! Со мной!»

— Ах, вот как, — Марфа вздернула бровь. «Ну-ка, дорогие мои, укладывайте детей, а ты, —

она повернулась к Николасу, — отгони «Ворона» на верфи, и возьми собой Майкла со Стивеном, — пусть он хоть внучку повидает, да и побудет вместе с сыном. А Джон потом за миссис Стэнли сходит, чтобы она Энни осмотрела».

— А как же лицензия? — удивился Волк.

— Об этом, — сказала Марфа, наливая себе еще кофе, — не беспокойтесь.

Уже в передней Волк повернулся к Николасу и вдруг сказал: «Интересно, она когда-нибудь опускает руки?».

— Только для того, чтобы достать кинжал, — хмыкнул капитан, и Волк, потрепав по голове спустившегося вниз сына, заметил: «Ну, как положено — в сапогах и камзоле, и даже плащ взял. Сейчас капитан Кроу нас на «Вороне» прокатит. Но, если честно, — он рассмеялся, — я, кажется, на всю оставшуюся жизнь наплавался».

— А как же Квебек, папа? — озабоченно спросил Стивен, когда они уже спустились к пристани.

«Мы же собирались туда поехать».

— И поедем, — ответил Волк, отвязывая лодку. «Но попозже, — он вскинул глаза и, увидев Мэри, что стояла у окна опочивальни, — широко, счастливо улыбнулся.

— Спит уже маленькая, — сказала Мэри, заходя в комнату к дочери, присаживаясь на кровать.

«Ты как, милая?»

— Да все хорошо, — Марфа забрала у внучки поднос. «Пусть просто полежит, устала ведь».

Она взглянула на Джона, что держал руку девушки и подумала: «Ну, он согласен будет, видно же — хороший мальчик, и любит ее».

— Я вот о чем с вами посоветоваться хотела, — Марфа вздохнула и начала говорить.

Выслушав ее, Джон горячо отозвался: «Ну конечно, бабушка! Я просто не думал, что такое возможно. Конечно, — он наклонился и поцеловал Энни в щеку, — я был бы только рад».

— Да, — Энни приподнялась и села удобнее, — но как это сделать, бабушка?

— На то, — ответила Марфа загадочно, — есть свои пути. Ну, — она поднялась, — отдыхайте, дорогие мои. Мэри, — женщина кивнула дочери, — пойдем.

— Все так же, — подумала Мэри, заходя в кабинет, — жасмином пахнет, и все бумаги убраны, ну да, впрочем, она ничего никогда на столе не оставляет.

— Адмирал спит еще, — Марфа понизила голос и кивнула на дверь, что вела в опочивальню, — они вчера с Джоном и Питером сидели долго, новые колонии обсуждали, не хочу его будить.

Она порылась в изящном, орехового дерева книжном шкафу и протянула дочери переплетенный в черную кожу томик.

— Некоторые наблюдения за природой северных широт, с приложением эскизов наиболее распространенных животных и птиц, — прочитала Мэри и подняла глаза: «Матушка!»

— Поздравляю, дорогой мистер М.Г., - мать поцеловала Мэри в щеку и вдруг сказала:

«Ну, продолжение тебе уже в Париже придется выпускать».

— Мама! — Мэри прижала книгу к груди. «Откуда вы…»

— Да все видно, — Марфа открыла искусно встроенный в стену гардероб и велела: «Помоги мне переодеться».

— А маленький Питер с Констанцей и Николасом будет жить? — спросила Марфа, когда дочь зашнуровывала ей корсет.

— Угу, — кивнула Мэри и, зевнув, добавила: «Констанца сказала, — как проснется, пойдет домой — у нее там, наверняка, гора писем. Я за детьми присмотрю, я же Марту кормлю еще».

— У нее не только гора писем, у нее две брошюры вышло — Марфа надела уличные, мягкой кожи туфли, и, приняв из рук дочери парчовую накидку, обняв ее, шепнула: «Я за тебя очень, очень счастлива, доченька».

Мэри постояла, вдыхая знакомый запах, чувствуя щекой, крепкое плечо матери и улыбнулась: «Пойду, лягу и буду читать о белых медведях».

— Сколько убила-то? — спросила Марфа, запирая двери кабинета.

Дочь посчитала на пальцах и рассмеялась: «Как раз десяток, матушка». Марфа проводила глазами белокурую голову, и, шепнув: «Сияет-то как, — постучала в дверь соседней опочивальни.

— Еще даже семи нет! — раздался возмущенный, сонный голос Джованни.

— Я тебя жду внизу, — тихо сказала Марфа, приблизив губы к замочной скважине. «И шпагу не забудь».

Она пила кофе, стоя, когда Джованни, зайдя на кухню, приняв от мистрис Мак-Дугал серебряную чашку, ворчливо сказал: «Обычно в Лондоне я ношу шпагу только в одном месте».

— Вот туда, — Марфа натянула отделанные кружевами перчатки, — мы и едем, дорогой мистер ди Амальфи.

В саду дома Смоллов еще цвели розы. Марта, укачивая дочь, сидя на ступеньках крыльца, вдруг, грустно сказала: «Папа, так жалко, что вы уедете».

— Ну, не скоро еще, — Волк ласково коснулся укрытой меховым одеяльцем девочки. «Не раньше, как вы у нас в Париже погостите, милая. Вот весной и ждем вас, Тесса уже к тому времени подрастет, легче будет, — он посмотрел на чайку, что сидела на заборе и улыбнулся: «Не улетает?»

— И не улетит, — отозвалась Марта, прижавшись щекой к его руке. «Да, приедем, папа, я ведь следующей осенью уже в школу вернусь, скучаю я без девочек».

— Ты у меня молодец, — серьезно сказал Волк. Маленькая Тесса открыла темные, неожиданно ясные глаза, и Волк проследил за ее взглядом — девочка смотрела на поникший, сухой цветок, что рос у крыльца.

Лепестки стали медленно подниматься вверх, и Марта, чуть улыбнувшись, вздохнула: «Как ей с этим жить, папа?»

— Так же, как и тебе, — Волк потянулся и поцеловал смуглый, высокий лоб. «Так, чтобы вокруг все цвело, дочка».

Марта посмотрела на птиц, что, перекликаясь, плыли в осеннем небе. «Да. Ну, я помогу ей, папа. Вы, — она помолчала, — поговорите со Стивеном, как Николас их с верфей приведет. Я за вас очень, очень рада, — она легонько улыбнулась, — я ведь знаю, папа, что такое одиночество.