Вельяминовы. Начало пути. Книга 3
Шрифт:
— Ну отчего же, — Волк подтолкнул сына. «Бери Аниту и Пьетро, идите к пристани, мы за вами».
— Держитесь, — он подал Констанце руку. «Ночью дождь был, там мостки скользкие еще».
— Спасибо, — тихо ответила она, и Волк, почувствовав, как нежные пальцы касаются его запястья, — вздрогнул.
Желтые листья медленно кружились на темной воде реки. Волк посмотрел на детей, которые что-то строили из палок на берегу и услышал голос Констанцы: «Мне так жаль, мистер Майкл, так жаль…»
— Спасибо, — он заметил краем глаза, как блестит алмазная сережка
Сказал: «На Москве ты сразу утонешь, там течение быстрое, да и глубоко, давай здесь.
Осенью, да, как сейчас. Уже и холод стоял, а он меня все равно в воду загонял. С Пасхи до Покрова мы с ним работали, а зимой — кошельки резали».
— Спасибо, мисс Констанца, — повторил он.
— Я буду к мистеру Джованни раз в неделю приезжать, на целый день, — девушка вздохнула, — с детьми заниматься.
— Вы же не это хотели сказать, — Волк все смотрел на детей. «Стивен высокий какой уже, — подумал мужчина, — ну да, Дэниел тоже. Тео, Тео, ну как же мы без тебя будем?»
— Не это, — откинув голову с пышными, рыжими косами, вздернув подбородок, согласилась Констанца. «Я приеду к вам в Париж, следующим летом. Я все придумала — миссис Марта меня довезет до Амстердама, я там погощу у Мирьям, а потом вернусь к вам. Деньги у меня есть, я откладываю. Постригу волосы и приеду в мужском костюме, никто ничего не заподозрит».
— А что в Париже? — поинтересовался Волк. Стивен поднял голову и закричал: «Папа, мы роем канаву и будем делать мост!».
— Молодцы! — ответил мужчина.
— В Париже я буду жить с вами, мистер Майкл, — дерзко ответила девушка.
Он помолчал и сказал: «Нет».
— Потому что я…, - голос девушки задрожал.
— Нет, — Волк заставил себя не смотреть в ее сторону. «Потому что я не буду жить с нелюбимой женщиной. Никогда, Констанца, пока я жив».
— Но я вас люблю, — она справилась с собой, и, откашлявшись, еще раз сказала: «Я вас люблю, Майкл».
— Я знаю, — Волк взглянул на дальний, едва заметный лес. «Я вам расскажу. Давно, когда мы с миссис Тео потеряли друг друга, и я оказался в Японии, я жил там с одной девушкой.
Сузуми-сан ее звали, это значит: «Воробышек», — он чуть улыбнулся, и продолжил: «Она меня любила, очень любила, Констанца».
— А вы? — тихо спросила девушка.
— А я мужчина, — жестко ответил Волк.
— Мне это было, — он помедлил, — надо. Как мне сегодня ночью будет надо обнять женщину и заснуть у нее на плече. Сегодня, завтра и еще, — он усмехнулся, — долго, сколь Господь мне отмерит. Я ее не любил. Я закрывал глаза и называл ее именем своей жены. Вы этого хотите? — он, наконец, повернулся к ней, и Констанца увидела яростные огоньки в его голубых глазах.
— Мне все равно, — упрямо сказала девушка. «Все равно, Майкл».
— А мне, — нет, — Волк помолчал. «А потом приехала миссис Тео, и мы вернулись друг к другу».
— А что
— Она покончила с собой, — коротко ответил Волк.
— И вот тогда я поклялся — больше так не делать, и клятвы этой не нарушу. Простите. А вы еще встретите мужчину, который возьмет вас не потому, что ему одиноко и больно, не потому, что ему — мужчина глубоко вздохнул, — хочется чувствовать рядом чье-то, — все равно чье, — тело, а потому, что он вас любит. Вас одну, навсегда, до конца ваших дней. Как я любил миссис Тео и полюблю еще, если будет на то воля Божья. Но не вас.
Констанца сцепила пальцы и сглотнув, сказала:
— Спасибо, мистер Майкл. Давайте я пойду, помогу им мост построить, заодно про римские мосты расскажу, я их в Италии много видела. А вы тут побудьте, — она порылась в бархатном мешочке, что висел на запястье и протянула мужчине платок, — а потом к нам спускайтесь.
— Хорошо, — он кивнул. «Хорошо, Констанца. Спасибо вам».
Девушка легко, быстро сбежала вниз по склону и, Волк, закусив губу, тихо проговорил:
«Господи, ты мне дай только к детям вернуться, прошу Тебя. Уж ладно, коли я один буду — вытерплю. Дай мне детей вырастить».
Он вытер лицо и весело крикнул: «А вот я сейчас приду, и буду атаковать ваш мост, посмотрим, кто сильнее!»
Мистрис Доусон осмотрела багаж, что стоял у парадных дверей лондонской усадьбы Кроу, и строго сказала вознице: «Смотри, не перепутай. Вот эти четыре сундука — на «Викторию», что в Бордо идет, а вот эти две сумы — на «Святую Елизавету», корабль Московской компании, до Бергена. Ну да они рядом стоят, обе, вечером отправляются, подскажут там тебе, да и написано тут».
— Если б я еще читать умел, — пробурчал возница, подхватывая сундук. «Что там, камни, что ли?».
— Платья, — высокомерно сказала мистрис Доусон, и, пройдя в кабинет к Питеру, постучав, спросила: «Обед накрывать?»
Мужчина оторвался от подсчетов и вздохнул: «Ну, давайте, что у нас там сегодня? Пирог с почками?».
— Утка, меня миссис Мияко научила по-китайски ее готовить, — гордо ответила экономка и озабоченно добавила: «Не знаю, понравится ли вам?».
— Я сейчас, — торопливо сказал Питер. «Сейчас приду, вот через мгновение».
Он поднялся из-за большого, дубового стола с изящным глобусом на нем, и грустно проговорил: «Все уже в порт уехали, Констанца у дяди Джованни в усадьбе, Джон работает.
И даже Мирьям с Хосе пригласить не удалось, они у Кардозо обедают, понятное дело. Ну, вот сам все и съем, — Питер улыбнулся, и, засучив рукава белоснежной, льняной рубашки, прошел в умывальную.
Поливая себе из серебряного кувшина, он посмотрел в зеркало венецианской работы и улыбнулся: «Неплохо для двадцати двух, отец свой первый миллион к тридцати только заработал. Ну, у меня к тому времени уже три будет».
Он вытер руки шелковой салфеткой и пошел в столовую.
Мирьям остановилась напротив дома Кардозо на Биверс-маркет и призналась: «Страшно».