Вельяминовы. За горизонт. Книга 3
Шрифт:
– Точно, вице-президент Вулф, создатель индейских резерваций… – Саша хмыкнул:
– Связей с Америкой у меня точно никаких нет, но такие вещи случаются… – он добавил:
– Ты очень внимателен для человека искусства… – Леннон отозвался:
– У меня отличная память на лица, я всегда этим славился… – герр Шпинне взглянул на часы:
– Вы как хотите, а я намереваюсь спать до полудня… – парни поймали у вокзала такси. Саша помахал вслед машине:
– Отличная память на лица. Ладно, где еще я увижу этого Леннона? Он проведет жизнь,
Хрупкие пальцы Ханы листали пожелтевшие, в пятнах, страницы:
– Краткая и правдивая история случившегося в деревне Салем, с девятнадцатого марта по пятое апреля 1692 года… – кузина затянулась самокруткой:
– Брошюра почти антикварная, надо обращаться с ней бережно… – трещала пишущая машинка. Аарон, не поднимая головы, кивнул:
– Мистер Миллер обещал забрать книгу при отъезде… – драматург отправился в Западный Берлин, успев перед отъездом дать интервью гамбургским газетам. Статью перепечатали во Франкфурте, Бонне и Мюнхене:
– Мы можем не беспокоиться насчет того, что нас выгонят из помещения… – Аарон забрал у кузины папироску, – хозяин клуба теперь только что на нас не молится… – билеты на кабаре Дате раскупили на месяц вперед, ее с Аароном осаждали журналисты:
– Все благодаря Миллеру, – напомнил себе юноша, – если бы не он, спектакль бы никто не заметил… – ему звонили из Мюнхена и Берлина, приглашая на гастроли:
– Но самое главное, что мне позвонил мистер Цадек… – бременский режиссер, наставник Аарона по Лондону, сказал, что ждет его на работу после Рождества:
– То есть после Хануки, – поправил себя Цадек, – в общем, в новом году. Учиться на парижских курсах и работать с Беккетом ты можешь заочно… – на курсах Аарон договорился о показе этюдов два раза в год:
– Я бы и насчет Тиквы договорился, – заметил он Хане, – консерватория консерваторией, но нет ничего лучше практики на сцене с таким мастером, как Цадек… – в следующем году режиссер ставил «Венецианского купца». Аарону он обещал студийную сцену:
– Помещение небольшое, – заметил Цадек, – всего полсотни зрителей, но у тебя появится собственная вотчина… – к весне Аарон показывал спектакль по Кафке и Замятину. Хана пожала плечами:
– Я тоже в Париже почти на заочном обучении… – она прикурила новую самокрутку, – в нашем деле неважны оценки, главное, мастерство. Но дядя Эмиль не отпустит Тикву в Бремен, ей зимой едва исполнится шестнадцать лет… – Аарон пробурчал:
– Еще два года ждать до свадьбы. Надоело, честно говоря… – положив брошюру на острые коленки, обтянутые черными брюками, Хана откинулась на спинку кресла:
– Потом ты будешь ждать «Оскара»… – она лукаво подмигнула Аарону, юноша отозвался:
– Если я займусь кино, в чем я не уверен… – зажав зубами самокрутку, Хана помахала брошюрой:
– Мистер Миллер хочет, чтобы я играла Абигайль в здешней постановке… – завтра
– Это тоже до Рождества, как и выступления с битлами, – она указала на прислоненную к перилам гитару, – потом Миллер обещал устроить мне ангажемент в нью-йоркских клубах… – о Бродвее речь пока не шла, но, как выразилась Хана, надо было с чего-то начинать. У тети Деборы она жить не собиралась:
– У нее маленькие дети, это неудобно. Жаль, что Ева в Балтиморе, мы могли бы разделить квартиру… – Хана хотела снять небольшую студию:
– На Манхэттене, – весело сказала она Аарону, – но Центральный Парк я не потяну. На юге, в Маленькой Италии, на Нижнем Ист-Сайде или на севере, в Гарлеме… – она не хотела жить у тети Деборы еще и из-за Аарона Горовица:
– В ее апартаментах мне все будет о нем напоминать, – мрачно подумала девушка, – а я хочу его забыть и забуду… – она подняла верхний лист из стопки на мозаичном столе:
– Почему это послали именно вас? – крикнул К. скорее нетерпеливо, чем вопросительно. Те явно не знали, что ответить, и ждали, опустив свободную руку, как ждут санитары, когда больной останавливается передохнуть.
– Дальше я не пойду, – сказал К., нащупывая почву.
На это им отвечать не понадобилось, они просто, не ослабляя хватки, попытались сдвинуть К. с места, но он не поддался…
Стопку Аарон придавил старым изданием «1984» Оруэлла. Хана опустила глаза к своей книге:
– Миллер прошел через охоту за ведьмами, как это называли… – она ткнула самокруткой в хрустальную пепельницу:
– Как ты думаешь, – неожиданно спросила девушка, – сейчас возможно такое… – узкая ладонь легла на обложку. Аарон нисколько не удивился:
– Конечно. Я читал старые газеты о процессах в СССР, тетя Марта мне рассказывала о том времени… – он мимолетно вспомнил нового знакомца, герра Шпинне:
– Он дрался, как профессионал, – Аарон хмыкнул, – словно он учился у инструктора или служил в армии. Видно было, что у него есть опыт. Интересно, откуда? Ладно, мне могло почудиться… – затрещал дверной звонок, Аарон поднялся: «Я открою». Юноша вернулся на балкон с пышным букетом белых роз. Внутрь засунули изящный конверт:
– Держи, – он помахал цветами перед Ханой, – очередной поклонник решил произвести впечатление… – надорвав бумагу, девушка пробежала глазами аккуратный почерк:
– Пишет Краузе, – без интереса сказала кузина, – он уезжает в Бонн, просит об ужине… – Аарон вернулся на место:
– Ты согласишься, или дашь ему от ворот поворот… – девушка смотрела на сияющее солнце. У выхода из гавани виднелись черные силуэты кораблей:
– Соглашусь, – отозвалась Хана, – все равно, это ничего не значит…
Разлохматив розы, вырвав нежный лепесток, ветер понес его вдаль.
Часть десятая
Конго, январь 1961