Венценосные супруги. Между любовью и властью. Тайны великих союзов
Шрифт:
Всякий раз и на торжественных и на скромных мероприятиях Виктория с удовольствием наблюдала, как превозносили ее супруга. К тому же он получил в Кембридже академическую шапочку доктора гражданского права. «Королева радовалась, слыша, как ее супруг с таким знанием и воодушевлением рассуждает о новом предмете». Кто как не Альберт продемонстрировал таланты в охоте на лис, при том, что ее таланты в этой области оставались весьма скромными? Виктория с гордостью сообщала об этом во всех своих письмах. Стоило царю Николаю I, прибывшему с визитом в июне 1844 г., отозваться об Альберте «в высшей степени в хвалебных выражениях», как королева стала смотреть на своего гостя весьма благосклонно. Семейные сцены не умаляли ее любовь к принцу. Когда в один январский день 1844 г. Альберт должен был уехать в Кобург, чтобы навестить отца, Виктория, которую очередная беременность вынуждала сидеть дома, с горечью призналась: «Никогда еще я не разлучалась с ним, разве только на одну ночь, и сама мысль о таком расставании ужасна».
Еще большую обиду причинило ей оскорбление, нанесенное принцу осенью 1845 г., когда чета находилась в Германии. Эрцгерцог Австрийский, всего-навсего третий сын дяди,
То, что Альберт предпочитал работу подобным торжествам не удивляло никого, кто знал его в повседневной жизни. Принц был настоящим трудоголиком, он постоянно собирал сведения, без устали разбирался со сложными материалами и всегда был готов сообщить жене свое решение. Частые беременности заставляли Викторию на некоторое время оставлять королевские обязанности. Альберт же трудился без передышки. Общаясь с ним, Виктория оставалась в курсе политических дел.
Благодаря Альберту и прошедшим годам, она научилась более эффективно справляться с властью, которой ее облачила неписаная конституция королевства. И право поддержать правительственное решение или обсудить принятие определенного проекта вынуждало ее получать консультации у министров. Никакой документ не поступал в иностранные канцелярии без того, чтобы она ознакомилась с ним. Ни одно назначение не было возможно без ее согласия. В отношениях с правительством она действовала, опираясь на материалы, подготовленные Альбертом. «Именно вы полностью воспитали меня», — однажды, переполненная благодарности, сказала Виктория принцу. Она издавна поддерживала вигов, но стараниями принца превратилась в королеву, которая стояла выше всех партий. Она даже укоряла себя за сэра Роберта Пиля, к кому Альберт питал искреннее восхищение.
Виктория, как известно, питала глубокую привязанность к лорду Мельбурну и, когда он оставил должность в 1841 г., только Альберт сумел отговорить ее не брать у него официальных консультаций. Отныне принц стал политическим единомышленником с сэром Робертом, за что заработал упреки жены, хранившей верность лидеру вигов. В 1845 г. парламентские дебаты о свободе торговли поставили Роберта Пиля в трудное положение. Виктория, не принимая его отставки, пригласила Джона Рассела сформировать правительство [196] . Альберту не нравилась мысль о том, что ему могли передать функции сэра Роберта. Несмотря на установленный порядок, принц сообщил Пилю о тайных махинациях соперника. Из-за отсутствия помощи со стороны друзей-вигов Рассел ушел. Сэр Роберт снова стал премьер-министром к огромной радости принца. «Мы счастливы, — написал он, — до глубины души оттого, что сумели преодолеть этот министерский кризис». Этот успех показал, что Альберт умел отстаивать свои предпочтения.
196
Лорд Джон Рассел (1792–1878), лидер вигов, стал премьер-министром через год в июне 1846 г. и оставался на этом посту до февраля 1852 г.
Парламентское заседание открылось в феврале 1846 г. На повестке дня стояла отмена так называемых «Хлебных законов» (Corn Laws), которой почти десять лет добивалось общество [197] . Пиль, хоть и принадлежал к тори, дал убедить себя аргументами поборников отмены. Однако в его партии выделилась фракция под руководством молодого и талантливого депутата Бенджамина Дизраэли, сторонника протекционизма. Партия оказалась в тупике. Альберт привлек общественную поддержку на сторону сэра Роберта, открыто появившись в палате общин на галерее, предназначенной для публики. Это стало его первой политической ошибкой. Возмущенные депутаты осудили Альберта, сказав, что его появление в парламенте свидетельствовало о том, что королева лично поддерживала проект закона, который его противники считали несправедливым и губительным для земельной аристократии. «Хлебные законы» не следовало запрещать, поскольку они сулили Англии немыслимое процветание [198] . Сейчас принц нарушил нейтралитет короны, который доселе не уставал отстаивать. Никогда больше он не входил в Палату общин.
197
Имеется в виду борьба производителей, в числе которых был знаменитый Кобден, сторонников свободной торговли и религиозных диссидентов с консерваторами по поводу сельскохозяйственных интересов.
198
После отмены Навигационного акта в 1849 г. во всей Англии была введена свободная
Снова Альберт играл роль некоронованного правителя. Виктория, беременная в пятый раз — 25 мая 1846 г. в самый разгар парламентских дебатов родилась Елена, — передала ему свои полномочия. В переписке или меморандумах, когда речь заходила о разговорах с Пилем, Альберт больше не употреблял слово «мы», ограничиваясь местоимением «я». Виктория очень ценила его помощь: «Я чувствую, что не смогла бы существовать без него, что без его содействия, его защиты и поддержки меня бы замучили заботы, тревоги, отвращение к пище, вызванные моим деликатным положением».
В ноябре 1848 г. королева потеряла своего наставника и названного отца лорда Мельбурна. Через два года пришла очередь сэра Роберта Пиля исчезнуть со сцены. Альберт был ужасно расстроен, словно, как сказала Виктория, он лишился второго отца. Оставшись без доверенных советников, с которыми их к тому же связывала дружба, королевская чета сплотилась еще больше. Это им позволила сделать счастливая и мирная семейная жизнь.
«Прообраз рая»
Виктория без прикрас утверждала: ее брак с Альбертом был «прообразом рая». Единственной тенью, омрачавшей эту столь успешную семейную жизнь, стали девять беременностей, следовавших чередой — «страшное испытание», «личные враги», — которые вынудили королеву сказать, что «нашему полу не позавидуешь». Каждый раз родившийся ребенок виделся ей преградой к свободе. В 25 лет у Виктории было уже четверо детей, в 30 — семеро. После первых двух младенцев, сначала Викки, а потом Берти (будущего Эдуарда VII), молодой матерью овладела депрессия. Следующие семь беременностей — Алиса, Альфред, Елена, Луиза, Артур, Леопольд и Беатриса — прошли более мягко, но после появления на свет в 1853 г. Леопольда больного гемофилией, королева стала жаловаться, что муж не помогает ей, хотя должен. Всякий раз Виктория боялась умереть при родах.
Любящая жена, тщательно выполняющая свои христианские обязанности королева, тем не менее противилась материнству и не стала скрывать его неприятные стороны от старшей дочери, когда та выходила замуж. Но несмотря ни на что, Виктория и Альберт не знали горя утраты ребенка при рождении или в первые годы жизни: все их дети выжили. Оба супруга были внимательными и требовательными родителями, любили играть со своим потомством, вместе занимались их воспитанием, хотя создавалось впечатление, что в первую очередь об их будущем беспокоился Альберт. Когда в 1858 г. Викки готовилась к свадьбе с Фридрихом Прусским, будущим недолговечным немецким императором, отец выкроил среди своих дел время, причем немаленькое, чтобы подготовить ее к новой роли, и не забыл забросать будущего зятя меморандумами по поводу прусского государства [199] . Воспитанием Берти (Альберта-Эдуарда), старшего сына, занимались оба родителя. Мальчик никогда не испытывал особого интереса к учению. Тогда отец — отличавшийся повышенной строгостью к наследнику короны — разработал для него воспитательную систему, которую Виктория сочла слишком противоречивой. По поводу будущего для второго сына Альфреда, он же Аффи, мнения родителей снова разошлись. Если Альберт позволял ему полностью отдаться морскому признанию, то Виктория, у которой Аффи был в любимцах, не разрешала ему бороздить моря.
199
Принцесса Виктория, прозванная Викки, (1840–1901) вышла за сына и наследника Вильгельма I (1797–1888) прусского принца Фридриха (1831–1888), который умер от рака гортани через девяносто девять дней после того, как взошел на трон под титулом императора Фридриха III.
Ничто не могло заменить Виктории общество мужа. Даже дети. «Мы отужинали с Викки, которая, как обычно, ушла в десять часов, — отметила королева в дневнике, — и я тогда получила редкое счастье побыть наедине с любимым Альбертом». Разлука, даже самая короткая, причиняла Виктории боль: «Я чувствую себя одинокой без моего дорогого господина… без него все утрачивает интерес. Я всегда жестоко страдаю, когда он покидает меня хотя бы на два дня». С годами стремление к неразрывной связи у четы ослабело. Они больше не делили комнату, не ставили письменные столы рядом: теперь каждый работал у себя. Но насколько это было в их силах, супруги старались вырвать среди официальных дел немного времени для себя. В 8 утра Альберт будил жену громким «Es ist Zeit, steh auf!» («Пора, вставай!») — в семье общались на немецком. Поздно утром они завтракали вместе. День был посвящен насущным делам, а вечерние встречи были самым дорогим временем, поскольку Альберт и Виктория вместе занимались графикой или живописью, либо играли на пианино в четыре руки. Виктория так любила семейную жизнь, что иногда говорила, что «политика (при условии, что моей стране ничего не угрожает) может идти только во вторую очередь». В Англии, уставшей от выходок королей прошлых лет, Альберт и Виктория создавали пример буржуазной монархии, отличительными чертами которой были простота и уважение к ценностям, получившим название «викторианских». «Говорят, — сообщала королева, — что ни одного правителя доселе не любили больше, чем меня (осмелюсь это сказать), и все благодаря нашему семейному очагу, доброму примеру, который он подает».
Знаменитые викторианские ценности на самом деле отстаивал и опекал прежде всего Альберт. Королева, превратившаяся после его смерти в 1861 г. в «Виндзорскую вдову», бабушку всей Европы и поборницу репрессивной морали, не должна заслонять от нас молодую страстно влюбленную девушку, обожавшую праздники и развлечения. Конечно, она не была совсем уж кокеткой. Даже в юности, Виктория не претендовала на звание красавицы и не слишком интересовалась туалетами, которые слишком уж часто выглядели неуместными. Леди Каннинг даже сетовала, что «некоторые новые платья, прибывшие из Парижа, шли ей даже меньше остальных». Чепчики старили ее, а нижняя юбка «выбивалась из-под муслинового платья». Казалось, что у нее куда меньше вкуса, чем у мужа, который умел выглядеть представительно.