Венценосные супруги. Между любовью и властью. Тайны великих союзов

Солнон Жан-Франсуа

Несмотря на продвижение прусских войск (их бивуаки уже появились под Веной), Франц Иосиф все еще надеялся на спасительное вмешательство Франции, которое могло остановить наступление врага, и сохранял убежденность, что солдатам Бисмарка будет не так-то просто перейти Дунай. Не следовало так быстро уступать венграм. Нежелание императора затевать с ними новую политику основывалось, помимо прочего, на потенциальных угрозах в отношениях с остальными владениями монархии. Уступки, сделанные Буде, были тут же затребованы остальными областями империи, в первую очередь Богемией, где уже действовало сепаратистское движение, подстрекаемое Бисмарком. Для императора, отвечавшего за целостность своих владений, Андраши был «слишком далек от необходимости принимать в расчет другие районы монархии».

26 июля с Пруссией заключили перемирие: враг отступил, что спасло и Вену, и династию. Франц Иосиф захотел встретиться с женой. Сиси вернулась в столицу 30

числа. Император принял Андраши накануне, но ничего достичь не удалось. В преддверии грядущего компромисса монарх, по его словам, хотел спокойно обсудить все в общих чертах. Подумать, рассмотреть иные точки зрения. Для Елизаветы эта чрезмерная осторожность означала в реальности нежелание Двора идти на какие-либо уступки: по ее мнению, заявленные трудности плохо скрывали нежелание идти к положительному результату. Бездействие было ей невыносимо. 30 июля она села на поезд в Вену, на следующий день встретилась с Андраши и снова стала нажимать на мужа, чтобы тот уступил просьбам венгров.

Между супругами состоялся бурный разговор. Елизавета настаивала, Франц Иосиф не соглашался. Императрица ничего не добилась: она даже призналась Андраши, свидетелю ее неудачи, что не надо дальше питать надежду. Через день она в ярости решила вернуться в Буду и оставить мужа в одиночестве. Франц Иосиф, любивший жену, признался ей, что огорчен: «Скорее вернись ко мне… ведь ты была резкой и категоричной. Я люблю тебя так, что не могу жить без тебя». Елизавета заперлась в будуаре и отказалась выходить. Напряжение поднялось до предела. Император, теряя терпение, написал жене раздраженное письмо и назидательно заметил: «Я нарушу свой долг, если буду придерживаться исключительно точки зрения венгров, как это делаешь ты, и пренебрегу страной, которая по причине своей стойкой верности, перенесла неописуемые страдания».

Елизавета перестала мучить мужа, пожалела о тоне своих последних писем и говорила теперь только о прогулках. В ответ на сетования покинутого Франца Иосифа: «Я продолжаю терпеливо сносить мое долгое одиночество. Я уже подвергался такому испытанию, но, в конце концов, смирился», — она согласилась провести несколько дней в Вене. Двор, эрцгерцогиня София и правительство встретили императрицу холодно — причиной тому было ее сочувствие Венгрии. Сиси тут же вернулась в Буду, где находилась до 2 сентября.

Казалось, государи не изменили своих позиций. Императрица постоянно культивировала любовь к венгерскому народу, император же оставался глух к ее просьбам. Елизавета старалась углубить свои знания языка и литературы. Она читала поэтов, особенно Йожефа Этвёша, чьи запрещенные произведения разжигали ее интерес; вступив с ним в активную переписку. Императрица нашла нового преподавателя Макса Фалька, венского венгра, писавшего публицистику и

тесно дружившего с Андраши. Вместе с ним грамматика и история обогатились политическими комментариями и размышлениями о венгерском вопросе. Елизавета не отказывалась от своей любви к стране мадьяр. Она выражала желание приобрести там замок и остановила выбор на Гёдёллё в окрестностях Буды, посреди огромных охотничьих угодий. Но финансы не позволяли такой траты: «В настоящий момент у нас нет денег, — мудро объяснил император, — и в это трудное время мы ограничены жесткой экономией».

К разочарованию добавилась политическая неудача. Франц Иосиф должен был назначить нового министра иностранных дел. Избранным счастливцем мог стать Андраши. Елизавета порекомендовала его. Но пост достался саксонцу графу Бейсту. Не любившая его Сиси очень огорчилась. Тем временем император стал менее недоверчиво воспринимать предложения умеренно настроенных венгров. Осознавая, как ослабла монархия после неудач в Италии, а затем в войне против Пруссии, Франц Иосиф считал, что центристская система являлась теперь устаревшей и опасной. Федерализм, который отстаивал глава правительства граф Белькреди, обещал принять во внимание интересы других частей империи, но упорное сопротивление венгров погубило этот замысел, поскольку те считали его несостоятельным [245] . Оставалось только вести переговоры с мадьярами, договариваться с ними, дать им дуализм, который они просили, то есть перейти к сосуществованию автономной Венгрии с австро-чешскими владениями. Франц Иосиф не хотел идти на компромисс, которого добивался Деак.

245

Федерализм означал конец неоабсолютистского режима. Учреждающий его Диплом, изданный в октябре 1860 г., восстанавливал положения старых конституций в отношении монархии и давал законодательную власть провинциальным собраниям. Его было невозможно применить на практике, и его почти сразу отменили в пользу Февральского патента 1861 г., вернувшего умеренный центризм.

Все решилось в январе и феврале 1857 г. Императрица

внимательно следила за переговорами из Цюриха, куда она уехала погостить к сестре Матильде. В письмах мужу она много говорила о Венгрии: «Я надеюсь, что ты не замедлишь сообщить мне, что венгерский вопрос решен и что мы поедем [в Буду]. Если ты напишешь мне, что мы туда едем, мое сердце успокоится, ведь этой цели мы так долго добивались».

1 февраля на совете министров Франц Иосиф принял решение выбрать дуализм. Это была цена за внутреннюю стабильность монархии и признание ее влияния в Европе. Белькреди должен был уйти, Бейст занимал его место во главе Совета, а Андраши назначался премьер-министром Венгрии. Сиси ликовала: Франц Иосиф дал конституцию ее любимой Венгрии.

Отныне в Буде он правил не как император Австрии, а как король Венгрии. Страна, именуемая «Австрией» получала парламент, состоящий из двух палат, и правительства. Дуализм был не просто личной унией: дипломатия, оборона и финансы оставались общими, ими руководили общие министры, подчинявшиеся Францу Иосифу. Для Елизаветы решение этого бесконечного вопроса стало победой. Народного признания ей досталось немного: широкая публика не знала о ее роли. Зато магнаты понимали, чем они обязаны императрице. В знак благодарности они сразу предложили ей замок в Гёдёллё, о котором она страстно мечтала. Елизавета обещала бывать там чаще. К подарку добавили неожиданную почесть: Елизавета получила корону Венгрии одновременно с Францем Иосифом.

Ференц Йожеф и Эржебет

«У нас оставался всего один шанс — что кто-то из австрийского дома полюбит наш народ от всего сердца. Теперь мы нашли этого человека, и будущее меня больше не страшит», — такими словами поэт Этвёш выразил ту теплоту, с которой толпы венгров встречали императорскую чету в начале мая 1867 г. Официальная поездка дала той, кого венгры называли Эржебет почти неомраченное счастье. Ее радовали приветственные громовые эльен (ура!), ей было приятно посетить Гёдёллё, который обустраивали для ее частых приемов, но огорчала критика Компромисса [246] , произносимая радикалами, а также пугало, что они отложат или сорвут коронацию. Но в целом, триумф опьянил императрицу. Недавно она выражала осуждение репрессий 1849 г., которые санкционировал ее будущий муж, и говорила, что он сожалел о содеянном. «Верьте мне, — сказала она одному прелату, — если мы могли, мы, мой супруг и я, первыми бы вернули к жизни Лайоша Баттьяни и мучеников Арада» [247] . В Вене поморщились от такой покаянной формулировки, Буда же залилась слезами признательности. «Ни одну королеву, — говорили в народе, — раньше так не любили». Удовольствие от победы подтолкнуло к написанию (на венгерском) нежных писем Францу Иосифу, вернувшемуся в Хоффбург: «Мой возлюбленный император… все здесь бесконечно пусто без тебя. Каждую минуту мне кажется, что ты вот-вот придешь, или что я сама вот-вот побегу тебе навстречу. Но я надеюсь, что ты скоро приедешь, ведь коронация может состояться уже 5 числа».

246

Австро-венгерский компромисс (соглашение) 1867 г. — договор, заключенный 15 марта 1867 г. между австрийским императором Францем Иосифом и представителями венгерского национального движения. — Прим. ред.

247

Граф Баттьяни, умеренный аристократ, получил задание в марте 1848 г. сформировать венгерское правительства, что было одобрено императором Фердинандом. А в октябре 1849 г., когда начались репрессии — при правлении уже Франца Иосифа, — Баттьяни расстреляли как одного из тринадцати генералов венгерской революционной армии во рвах замка Арад.

Она прошла 8 июня. Воодушевленная публика восхищалась великолепием магнатов в пышных костюмах и красотой мессы, написанной Францем Листом, которая была преисполнена национальным самосознанием. Даже самым критично настроенным из венгров пришлось признать, каким уважением к их национальным обычаям была пропитана церемония. Они были восхищены и тронуты, когда король символично взмахнул в воздухе саблей на все четыре стороны коронационного холма в Пеште, который воздвигли, собрав землю со всех медье [248] . Затем были произнесены слова королевской клятвы: «Мы сохраним целыми и невредимыми права, конституцию, юридическую независимость и территориальную целостность Венгрии и ее владений».

248

Медье — округи, находившиеся в руках знати, служили гарантами венгерской автономии. Сегодня так называют административную единицу страны.