Венец айтаны

Новикова Ольга Ильинична

– Я помогу тебе, – быстро сказал Дрогов, его рука непроизвольно дернулась к медальону.

– Нет! – В глазах Лесси был неподдельный ужас. – Пожалуйста, родной мой, любимый, не делай так больше! Ты не знаешь, к чему это может привести! Ты же свою жизненную силу отдаешь, понимаешь?

Дрогов равнодушно пожал плечами.

– А зачем она мне, если тебя не будет рядом? – тихо спросил он. Глаза их встретились. Задохнувшись от нежности, Лесси притянула капитана к себе, и мир перестал существовать.

ЧАСТЬ III

ЛЕД И СЕРЕБРО

Глава I

Выбор герцога

Барон Бринсен сыто улыбнулся. Жизнь определенно начинала

налаживаться. Он всей своей шкурой опытного карьериста чувствовал, что ему наконец-таки выпал счастливый шанс. Кто-то другой, возможно, и не углядел бы этих замечательных возможностей, но только не Свиф Бринсен! Ежедневное общение с загадочными собеседниками стабильно поднимало ему настроение. Его совершенно не интересовало, что собой представляют эти закутанные в черные плащи типы, какими такими сверхъестественными способностями они располагают, чего в итоге добиваются. Он знал только, что этих двоих уважает и – чего уж скрывать! – побаивается сам герцог Сагрейн, могущественный наместник императора Кузара в Ор-Сите. Какое везение, что эти Шо-Голи и Ка-Незо проявили интерес к тому, в чем отменно разбирался именно барон – к восстанию Донна Вельгиса! Порой Бринсен чувствовал даже некоторую признательность к покойному командору, ведь именно благодаря подавлению восстания его заметили в столице, даже объявили благодарность от имени Кузара Великого. А сейчас эти повстанцы давали ему второй шанс отличиться.

Откровенно говоря, Бринсен не до конца понимал, что именно интересует его собеседников. Он уже выложил им подробный ход восстания, все сбывшиеся и несбывшиеся планы повстанцев, собрал для них самую подробную информацию обо всех вожаках и участниках восстания, какую только смог. Его расспрашивали о пиратах – и он высказал свои соображения. По тону Шо-Голи – Бринсен сразу определил, что именно тот является в паре главным, – барон понял, что чем-то очень угодил «колдуну» (именно так он про себя именовал своих собеседников). И его мозги сразу заработали в нужном направлении. В результате на следующий день он выложил «колдунам» все, что знал об островитянах и их связи с Вельгисом.

– Они приняли «отказников» на борт после непринятия присяги, – перечислял Бринсен. – Они согласованно действовали во время восстания, пиратские суда блокировали Щук, Илар и Дундрут, то есть все главные порты. Пираты помешали отправить нам гонца в Тресс морем, и я подозреваю, что они каким-то образом перехватили наше послание и умудрились предупредить Вельгиса, потому что он чуть было не ушел от генерала Стайка. Как будто знал о наших действиях все, как будто видел все наши планы.

– А вы случайно не знаете, кто именно из пиратов так помогал вашим повстанцам, уважаемый Бринсен? – поинтересовался Шо-Голи.

– Точных данных нет, – признался барон. – Я не очень хорошо знаком с пиратами. Есть только косвенные данные, кто-то когда-то упоминал…

– Ну? – поторопил его Ка-Незо.

– Возможно, это была эскадра некоего капитана Трогова или Дрогова, я не уверен в фамилии, но что-то типа того.

– Все равно мы вам очень признательны, уважаемый Бринсен, – прошелестел Шо-Голи. Барона всегда поражала эта голосовая особенность «колдуна».

А еще Шо-Голи и Ка-Незо очень интересовало, не было ли среди повстанцев некоей женщины, вполне возможно имеющей на главарей определенное влияние. Бринсен откровенно удивился. Ни о каких женщинах при повстанческой армии он и слыхом не слыхивал, о чем сразу и заявил «колдунам». Впрочем, барон клятвенно заверил собеседников, что он приложит все усилия, чтобы выяснить интересующий их вопрос.

Операция была назначена на вечер. Подготовка заняла почти четыре дня – приходилось действовать в обстановке повышенной секретности. В последнее время герцог Контерд не доверял никому и ничему. Он и раньше-то не отличался легковерностью, но

последние дни интуиция ревела сиреной, предсказывая близящиеся напасти, поэтому герцог сделался особенно подозрительным. Контерд еще раз проверил вещи. Все в порядке – бывалый солдат, он мог полностью собраться в поход всего за какой-то час. Герцог взглянул в зеркало. Ровная поверхность в роскошной витой раме отразила крупное породистое лицо с запавшими умными глазами, паутинкой морщинок вокруг них, коротко остриженными седеющими волосами. «Старею», – констатировал Контерд. Доведется ли ему еще раз посмотреть в это зеркало – между прочим, старинное, фамильное, видевшее черт знает сколько блистательных герцогов и герцогинь? Контерд подумал об этом мельком, равнодушно, с тем холодным безразличием к собственной судьбе, которое всегда охватывало его в преддверии большой войны. Герцог не удивился ассоциации. Но в конце концов у него не было другого выхода. Если он намерен поддержать повстанцев, то он должен сдержать слово. Если он не намерен поддержать повстанцев, тогда ему остается заживо похоронить себя за толстыми шторами кабинета и ждать, когда к нему наконец подошлют убийц. Или когда его ушлют на какой-нибудь забытый всеми богами барийский перевал. Ни на что лучшее при Кузаре Великом он рассчитывать все равно не мог. Кроме того, Контерд привык держать слово.

Герцог нетерпеливо прошелся по кабинету. На улице темнело. До начала операции оставалось каких-то три часа. Все люди уже получили инструкции, все, наверное, уже занимают свои места, все готово, как взведенный курок. Остается ждать темноты. Надо приказать накрывать ужин. Военные тревоги никогда не лишали герцога отменного аппетита.

Однако ужин был самым бесцеремонным образом прерван. В столовую без стука влетел капитан Фейван, верный адъютант, пожелавший разделить судьбу своего командира, какой бы она ни была.

– Простите, милорд! – выпалил он. – Нас, кажется, предали! Наши люди еще сопротивляются, я прорвался, но сюда могут явиться с минуты на минуту!

Герцог резко встал. В минуты опасности его мозг работал особенно четко и ясно.

– Все по коням! – отрывисто скомандовал он. – Максимум запасных лошадей. Курс на тюрьму.

Кажется, капитан Фейван поразился последнему приказу, с его губ даже было готово сорваться возражение, но, хвала небесам, адъютант промолчал. Не его дело – обсуждать приказы начальства. Его дело – грамотно и быстро их выполнять. Козырнув, он выскочил из комнаты. Герцог швырнул салфетку, которую зачем-то продолжал держать в руке, и быстро вышел вслед за ним.

До площади перед тюрьмой они донеслись за десять минут, распугивая припозднившихся прохожих и заставляя шарахаться в стороны случайные экипажи. Люди герцога, его самый верный, самый преданный отряд, уже не сопротивлялись, но все еще были там. Когда из темного проулка на небольшой в общем-то отряд альгавийских солдат на полном скаку вынеслись с десяток всадников и с ходу открыли огонь, те на несколько мгновений растерялись. Этого времени оказалось достаточно, чтобы Фейван соскочил с коня, разрезал веревки, связывающие пленных, и они быстро включились в бой. Силы были примерно равны, но на стороне герцога была та вдохновенная ярость, которая нередко творит чудеса даже в самой безвыходной ситуации.

– Фейван, ключи! – выкрикнул Контерд, размахивая саблей. Эх, давненько ему не приходилось лично участвовать с бою, и давно забытые ощущения неожиданно доставили ему удовольствие. Не так уж он и стар, черт побери, не так уж он и зарос пылью в своем кабинете!

Капитан Фейван не терял времени даром. Вместе с двумя солдатами они направили лошадей к дверям тюрьмы. Контерд краем глаза видел, как они врываются внутрь и исчезают в темных, мрачных стенах. Герцог усмехнулся, вспомнив, как относительно дешево обошелся ему комплектик ключей от тюрьмы. «Крысы продажные», – с презрением подумал он.