Венец Чингисхана
Шрифт:
Ротмистр Сельдукеев.
Штабс-капитан Рахманов.
Хорунжий Джабраилов.
Подполковник Ахалабеков.
Капитан Каримов.
Должно быть, здесь похоронены сослуживцы моего предка, как и он, перешедшие из ислама в православие – в противном случае их не похоронили бы на этом кладбище.
Впрочем, это нисколько не помогает мне решить основной вопрос: что мне делать дальше?
Тут сквозь приторный запах жасмина пробился другой аромат – сухой и тревожный. Я осознала, что держу в руке букетик, купленный у старухи
Я подошла к надгробию, опустилась на одно колено и положила букетик к подножию храма. При этом снова почувствовала странный, волнующий запах – запах степи, запах вечности, запах дальних странствий.
Не поднимаясь с колен, я случайно подняла глаза на памятник. Солнце ярко светило сквозь ажурную бронзовую звезду на куполе, падающие сквозь нее лучи обрисовывали на основании надгробия контур звезды, и в самом центре этого контура я увидела отверстие в каменной плите.
Я сунула руку в карман джинсов и нащупала там ключ, который нашла в тайнике Павла Васильевича вместе с квитанцией на лампу.
Движимая внезапной догадкой, достала этот ключ, вставила в отверстие…
Ключ вошел в каменную плиту легко и плавно, как в хорошо смазанную замочную скважину. Я повернула ключ – и передняя стена надгробия отодвинулась в сторону, как будто в античном храме открылись ворота, чтобы впустить участников богослужения.
В волнении я заглянула в темный проем.
В глубине каменной ниши стояла шкатулка.
Я вытащила ее на солнечный свет. Это была простая деревянная шкатулка с вырезанными на крышке иероглифами.
Я осторожно поставила шкатулку на постамент надгробия, вставила в замочную скважину тот же самый ключ, который открыл тайник. Ключ подошел и на этот раз, я повернула его и открыла крышку.
Внутри на черной бархатной подушке лежал тонкий обруч из тускло-серебристого металла с прозрачным красным камнем посредине. Мне показалось, что от этого обруча, от этого красного камня исходит едва ощутимое живое тепло…
Я протянула к нему руку…
И вдруг за моей спиной раздался негромкий голос:
– Молодец, девочка! Ты сделала для меня всю работу – а теперь отдай мне венец!
Я вздрогнула и обернулась.
На краю поляны стоял невысокий худощавый человек с длинными, черными, как смоль, волосами, в круглых черных очках, какие носят слепые.
Алоиз.
– Отдай мне венец! – повторил он требовательным тоном.
Я не шевелилась, словно парализованная его голосом и настороженной, тревожной тишиной кладбища.
Он по-своему истолковал мое молчание и проговорил мягко, убедительно:
– Мы с тобой разделим власть, которую дарует этот венец своему хозяину. Ты не представляешь, что нас ждет! Весь мир будет повержен к твоим ногам, правители и владыки десятков стран будут униженно добиваться твоей милости… я буду властелином
Я по-прежнему молчала.
Тогда Алоиз шагнул ко мне, лицо его перекосила мучительная судорога, он сбросил маску и выкрикнул истеричным, повелительным голосом:
– Отдай мне венец! Он принадлежит мне по праву! Он мой, только мой, и я ни с кем не собираюсь делить свою власть!
Я попятилась, закрывая собой шкатулку с венцом. Я поняла, что этот человек – сумасшедший, опасный маньяк, ему ни в коем случае нельзя доверить власть и могущество, даруемые этим венцом…
Алоиз потемнел лицом. Он сорвал темные очки, уставился на меня своими незрячими глазами, похожими на два полупрозрачных камня.
Меня охватила слабость, тупое безразличие.
Ну и пусть он забирает этот чертов венец. Наконец кончатся мои мытарства и мучения, высшие силы оставят меня в покое, и я, может быть, смогу жить нормальной человеческой жизнью…
И вдруг за спиной Алоиза раздвинулись кусты, на поляну вышли пятеро пожилых гастарбайтеров – те самые, которых я встретила по пути к надгробию предка.
Алоиз раздраженно обернулся, чтобы увидеть, кто ему посмел помешать. Увидев пятерых, он нахмурил брови и рявкнул:
– Убирайтесь прочь! Проваливайте, пока живы!
Однако гастарбайтеры и не подумали подчиниться. С ними начали происходить какие-то удивительные метаморфозы – замызганные спецовки превратились в кожаные доспехи и сверкающие кольчуги, бесформенные шапочки – в кованые шлемы, украшенные соколиными перьями. Только лица остались прежними – узкоглазые восточные лица, покрытые сеткой морщин. Но теперь это были не лица забитых гастарбайтеров – нет, это были лица гордых степных воинов, полководцев и победителей.
– Что это? Кто вы такие? – испуганно воскликнул Алоиз.
– Ты знаешь, кто мы! – ответил старший из степных воинов. – Мы – карающая рука судьбы! Твой час пробил! Ты пошел против воли звезд – и должен за это поплатиться!
Пятеро воинов достали из-за спины короткие монгольские луки, положили на них стрелы, нацелили их в грудь Алоиза…
Это были странные стрелы – не из дерева, не из металла, не из кости. Казалось, они были сделаны из звездного света – не стрелы, а холодные голубые лучи.
Алоиз упал на колени, воздел руки и проговорил униженно, раболепно:
– Пощадите меня… я не хотел нарушать волю звезд, я верил, что мне предназначено владеть Венцом Власти…
Но степные воины ничего не ответили на его мольбу.
Они с нечеловеческой силой натянули луки и послали в грудь Алоиза пять сияющих стрел.
Пять голубых лучей вонзились в грудь слепого.
Он издал звериный вопль, в котором слились боль и тоска, разочарование и несбывшаяся надежда, – и вспыхнул, как соломенное чучело от удара молнии.