Венец для королевы проклятых
Шрифт:
От нее маленькая Гвендилена впервые услышала об Аннуне. За окнами мела вьюга, и в канун Йома – праздника середины зимы – в доме собрались соседки и родственницы. Отец, как это бывало нередко, остался на ночь в графской усадьбе, и женщины решили повеселиться от души! Кто-то придумал позвать сказочницу, чтобы позабавила всех своими историями, и старуху не пришлось просить дважды.
В тот вечер Аливель была в ударе. Может быть, впервые за долгие годы она выглядела не как полоумная деревенская старуха, а как вдохновенная пророчица. Глаза ее сияли, и голос, сливаясь с воем ветра, звучал так таинственно… Но вместо веселых историй, что ожидали услышать женщины, она поведала нечто совсем
– Давным-давно, в незапамятные времена, жил на краю земли могущественный и злобный великан по имени Киллх. Лицом он был черен и подобен то ли зверю, то ли демону, но еще чернее была его душа. Он умел повелевать ветрами и ураганами, вызывать проливные дожди или засуху, насылать саранчу или полчища крыс…
Люди боялись его и не смели ни в чем ослушаться. И немудрено – любого, кто посмел бы перечить Киллху, ждала страшная участь! Одним взглядом он мог заживо испепелить человека, свести с ума или наслать болезнь, когда несчастный гниет заживо, испытывая бесконечные страдания.
Киллх требовал, чтобы ему поклонялись как богу. На острове Тори воздвиг он башню из стекла и жил там. Раз в году, в ночь, когда умирает солнце, он приказывал людям устраивать праздник в свою честь, но страшен был этот праздник… Две трети детей, родившихся в течение года, приносили в жертву. Не было ни одной женщины, что не потеряла бы дитя, ни одной, что не поседела бы до срока!
Но еще хуже было другое. Люди привыкли так жить и ползали на брюхе перед великаном. Они дрались за право служить ему, доносили друг на друга, подличали, лгали… Бывало, что особо отличившихся Киллх и впрямь приближал к себе. Они становились керем-таш, неприкасаемыми для других и неподсудными человеческим законам. В знак того, что уже не принадлежат к миру обычных людей, они носили одинаковые берестяные личины, скрывающие лица, и особую черную одежду с серебряной перевязью. Керем-таш заходили, как хозяева, в любой дом, брали что хотели и делали все, что им вздумается. Ни один человек не смел прекословить им, даже если на его глазах убивали ребенка или насиловали жену!
Так продолжалось до тех пор, пока однажды не случилось чудо – бедная старуха-вдова родила ребенка. Мальчик был подобен луне и солнцу, его кудри сверкали, как золото, а лицо испускало чудесный свет… Мать не могла нарадоваться на свое дитя. Когда пришел срок жертвоприношения, она попыталась спрятать ребенка, но слуги Киллха нашли его.
Женщина валялась у них в ногах, плакала, умоляя оставить ей чудом обретенного сына, но они не слушали ее, только оттолкнули сапогами. Сердце ее не выдержало и разорвалось, она упала замертво, а они забрали ребенка и ушли, спокойно переступив через ее тело.
Аливель покачала седой головой и сокрушенно добавила:
– Бывает, и люди становятся хуже демонов.
Она замолчала надолго, и лицо ее стало скорбным. Никто не смел сказать ни слова, только слышно было, как потрескивают дрова в очаге да завывает ветер за окном. Старуха думала о чем-то своем, устремив невидящий взгляд в пространство. На миг показалось, что она впала в сонное оцепенение… Или даже умерла.
Наконец, будто спохватившись, она продолжала:
– Когда наступила полночь и мальчика положили на жертвенный камень, он не плакал, наоборот – улыбался. Дважды алгат-керем, главный служитель Киллха, заносил над ним жертвенный нож, изготовленный из черного обсидиана, и дважды опускалась его рука. Наконец, на третий раз он зажмурился, чтобы не видеть ребенка… И в тот же миг ослеп. Его глаза лопнули, как перезрелые виноградины, кровь потекла
Аливель выдержала эффектную паузу, но, когда она заговорила снова, на лице ее играла улыбка мрачного торжества.
– Ночную тьму прорезал свет, подобный свету тысячи солнц. В небе взошло светило, какого никто не видел раньше. Огромный огненный шар, переливающийся всеми цветами радуги, приближался к земле, и мощь его вызывала восторг и ужас одновременно. Младенец на алтаре радостно залепетал что-то, протянул свои пухлые ручки – и тут же исчез, словно его никогда и не было.
И тут огненный шар взорвался, рассыпая фонтаны искр. Свет, беспощадно яркий, затопил все вокруг. Одни люди попадали на землю, стараясь прикрыть головы, другие, обезумев, бежали прочь, некоторые вдруг вспыхивали, как живые факелы, или просто падали замертво…
Страшно зарычал Киллх, но время его кончилось. Расступилась земля, и башня обрушилась сквозь нее. Так появился Аннун – обиталище проклятых душ.
Аливель покачала седой головой и тяжело вздохнула.
– С тех пор люди стали другими. Небесный свет, что они увидели в ту ночь, проник в их души, и они устыдились самих себя. Слуг Киллха убивали, как диких зверей, а бывало, они сами кончали с собой, не в силах больше жить под тяжестью совершенных грехов и преступлений.
– А что было дальше? – прошептала Вилма, жена деревенского трактирщика. Ее толстые щеки дрожали, глаза округлились от страха. Старая Аливель чуть улыбнулась в ответ, но маленькой Гвендилене в этой улыбке почудилось что-то жутковатое, нездешнее.
– Время идет, заживают раны… даже страшная расселина, в которую провалилась Стеклянная башня, постепенно закрылась. Лишь иногда в тех местах находят прозрачные камешки. Некоторые считают их драгоценными, но мудрые люди точно знают – это осколки Стеклянной башни! Ограненные, они сверкают и переливаются, но не приносят своим владельцам ничего, кроме горя, раздоров, безумия и смерти.
Она сдвинула седые брови и закончила спокойно и твердо:
– Жизнь человека полна страданий и потерь. Каждый стремится избежать их по мере сил. Люди боятся потерять имущество и близких, боятся болезней, смерти… Да много чего еще! – старуха невесело усмехнулась. – И все потому, что не знают, чего нужно бояться по-настоящему.
Она зачем-то опасливо оглянулась по сторонам и заговорила, понизив голос, почти перейдя на шепот:
– Бойтесь попасть в Аннун. Бойтесь этого больше всего! Там не светает и не темнеет, там всегда стоит сумрак, и по каменистым пустошам бродят неприкаянные тени. Им не дано ни уйти в свет, обретя спасение, ни возродиться в одном из миров, чтобы искупить свои грехи. Для них нет надежды… и нет участи страшнее, чем эта.
В доме все давно заснули, и старая Аливель отправилась восвояси, хлебнув доброго пива, что сварила мать, но Гвендилена не сомкнула глаз в ту ночь. Ей все чудился испуганный плач обреченных детей и злобный рык великана…
А еще – сумрачное, недоброе место, где вечно блуждают неприкаянные души.
С тех пор прошло немало времени, но историю об Аннуне Гвендилена не забыла. И сейчас она удивленно озиралась, словно узнавая уже знакомые места…
Непонятно было, почему она здесь одна. «Видно, я еще не умерла… – растерянно подумала девушка. – Давно известно, что живые не могут видеть мертвых, а мертвые живых!»
Только подумав об этом, Гвендилена заметила, как воздух стал сгущаться, обретая подобие формы, и совсем скоро перед ней возникла длинная череда серых теней. Тела их казались полупрозрачными, будто сотканные из легкой кисеи, и эти существа были похожи на людей… Но не совсем.