Венец рабов
Шрифт:
Он подарил Берри внимательный взгляд, намного более тёплый, чем брошенный на Танди.
– Я был бы очень признателен - и принцесса Руфь, как мне кажется, тоже - если бы вы оказали ей помощь. Все сходятся во мнении, что капитан Оверстейген крайне неподатливый человек.
– Он кивнул в сторону Имбеси.
– Вальтер может показать вам дорогу.
Его взгляд вернулся к Танди. Боль из взгляда ушла, сменившись ледяным холодом.
– А я пойду посплю. Предлагаю и вам сделать то же самое. Нам всем скорее всего стоит отдохнуть, день будет тяжёлый.
Виктор начал было поворачиваться, но остановился. Затем произнёс, очень тихо
– Я и вправду хладнокровен, лейтенант Палэйн. Я не извиняюсь за то, что я такой. Я не стал бы извиняться даже пред погибшими мантикорскими солдатами, не то что пред вами. Я сожалею об их гибели, однако - скажу прямо - у меня намного большее сожаление вызывает то, что в десятки раз большее число рабов "Рабсилы" умирает изо дня в день, из года в год, а вся вселенная стоит в сторонке, ахает, и не делает ровным счётом ничего для того, чтобы с этим покончить. Это не превращает меня в монстра, который может…
Казалось, у него на мгновение перехватило дыхание.
– Да, я рискну её жизнью. Однако ничуть не в большей степени, чем она - присмотритесь к ней - рискнула бы сама. Не в большей степени, чем те солдаты были готовы рискнуть своими жизнями, добровольно вступая в королевскую гвардию. Но считать, что я готов… готов… тащить её как жертву на алтарь и точить кинжалы для жрецов…
Больше он ничего не сказал. Просто повернулся и ушёл. Через несколько секунд его в зале уже не было.
– О, чёрт, - пробормотала Танди. Её сердце упало как никогда в жизни.
– Я и правда всё испортила, да?
– Не глупи, - отчитала её Берри.
– Это всего лишь ваша первая размолвка влюблённых. Ты заявила, что он жестокий злодей, и он чуточку обиделся. Невелика беда.
Затем Берри ушла, просить Вальтера Имбеси показать ей, где найти принцессу Руфь, профессора Дю Гавела и капитана Оверстейгена. Танди осталась одна. Сначала глядя в никуда. Затем на единственного, кроме неё, оставшегося в огромном зале человека. На Джинни Ушер, ответившую взглядом, казавшимся немногим менее враждебным, чем глаза Виктора.
На принятие решения Танди понадобилась минута.
Пятьдесят девять секунд колебаний из-за разочарований прошлой жизни, омерзительных компромиссов и рассыпавшихся надежд. И одна секунда на то, чтобы отбросить этот опыт.
Она шагнула к Джинни.
– Покажите, где его номер.
– Отлично, самое время. Я уже начала беспокоиться.
Когда Джинни договорила, она уже улыбалась и тащила Танди к выходу.
– Он будет очень взволнован, когда тебя увидит! Будет, ещё как!
– Джинни строго погрозила ей пальцем.
– Не позволяй этому дурацкому холодному взгляду одурачить тебя ни на мгновение, слышишь? Это всего лишь игра. Ну, вроде того. Однако внутри - ладно, глубоко внутри - он чахнет по тебе намного сильнее, чем по этой дрянной, прогнившей…
Глава 30
– … крайне сомнительно, принцесса. Признаю, что Конвенция Червелла даёт мне…
Говорящий прервался и перевёл взгляд на входящую в комнату Берри. Высокий, подтянутый офицер в форме капитана первого ранга Королевского Флота Мантикоры был потрясающе похож на молодую и куда более спортивную версию премьер-министра Мантикоры.
Уголок губ капитана приподнялся в сардонической улыбке.
– А это, как я понимаю, мнимая "принцесса Руфь".
Он поднялся и отвесил учтивый поклон, сделав это с лёгкостью и изяществом человека, родившегося и выросшего в высших кругах аристократии Звёздного Королевства.
– Капитан Майкл Оверстейген. Безмерно рад видеть, что вы не пострадали, миз Зилвицкая. Во всяком случае, вы не производите впечатления пострадавшей.
Услышав аристократический прононс и манерность речи этого человека, Берри порадовалась что потратила время на переодевание, прежде чем присоединиться к принцессе Руфи и капитану. Она сильно подозревала что при всей внешней обходительности Оверстейген подсознательно отнёсся бы к появившейся перед ним девушке в драных лохмотьях точно так же, как и типичный мантикорский дворянин, просто не приняв её всерьез - не обращая внимания ни на заоблачную цену материала лохмотьев, ни на уважительную причину такого состояния её одежды. Внешний вид есть внешний вид. Форма самого Оверстейгена была в безупречном состоянии.
Вместе с ним поднялась и лейтенант. Оверстейген повернулся к ней и вяло взмахнул рукой.
– Позвольте представить моего помощника тактика, лейтенанта Бетти Гёр.
Вместо поклона лейтенант Гёр достаточно резким движением протянула руку. Она вежливо улыбалась, но в глазах у неё таился какой-то тревожный вопрос.
– Рада знакомству, - сказала она, а затем практически выпалила: - Но мне хотелось бы знать, откуда вашему отцу известно обо мне.
Глаза Берри расширились.
– Понятия не имею, лейтенант Гёр. Но полагаю это потому, что вы либо очень хороший, либо очень плохой разведчик. У папы пунктик насчет отслеживания подобных данных.
Оверстейген фыркнул. Хотя Берри звук напомнил скорее всхрап породистой лошади. Своего рода звонкое, резко оборвавшееся ржание.
– Тогда очень хороший, - заявил он.
– Лейтенант точно не подходит под альтернативный вариант.
– Он хитро улыбнулся Гёр.
– Полагаю, вы можете расслабиться, лейтенант.
В глазах Гёр всё ещё стояло сомнение, но она больше не выглядела встревоженной.
– Чёртовы шпики, - буркнула она себе под нос.
Скорее всего эти слова не предназначались для окружающих, но у Берри был тонкий слух. Она широко улыбнулась и подтвердила:
– Ага. Тютелька в тютельку мой папа. Чёртов шпик.
Изображая уверенность, насколько только это получилось, Берри опустилась на диван рядом с Руфью.
– И не думайте, что мне ещё не приходилось задумываться что будет, когда у меня появится приятель. Ха. Мало того, что мой отец шпион - он ещё и очень умелый шпион.
Испытывая определённую гордость от того, что сумела сесть изящным движением - нелёгкая задача, в её-то вычурном наряде - Берри плавно перевела тему разговора.
– Но я, кажется, вас прервала. О чём вы говорили, капитан?