Венец терновый
Шрифт:
Полупудовые «единороги» рявкнули, выплеснув из себя длинные языки пламени и густые клубы белого дыма. В воздухе можно было заметить смазанные очертания крутящихся снарядов.
Очередное «ноу-хау» вышло крайне неудачным для изобретателя – продолговатый снаряд, примененный вместо круглого ядра, оказался совершенно никчемной штукой. Он не хотел лететь прямо, как полагалось бы по теории, и опытах с пулей Нейслера. Нет, эта чугунная болванка виляла как алкоголик на дороге, к тому же начинала вращаться поперек, напоминая пропеллер.
Испытания, казалось бы, верного «чудо-оружия» повергли Галицкого
За считанные секунду натасканные расчеты перезарядили «единороги» готовыми картузами, последовал слитный оглушающий залп, а после короткой паузы разразился еще один. Юрий мысленно похвалил канониров, понимая, что быстрота перезарядки произвела на смертельно побледневшего татарского мурзу ошеломительное впечатление. Так в этом мире никто еще не мог столь быстро готовить орудия к новому выстрелу.
– Добить!
Десять самых лучших стрелков с винтовками, на которых установили пусть примитивные, но уже полезные диоптрические кольцевые прицелы. «Охотники», а так он называл снайперов, были заранее поставлены через большие интервалы, и сразу начали стрелять. Дым соседей им не мешал прицеливаться, перезарядку проводили быстро, палили с колена – каждый сделал по три выстрела и все стихло.
Это была хорошо поставленная «показуха»!
Бегущих и прыгающих овец едва свалили с полдюжины – зато, как эффектно это выглядело, особенно для татар, что с вытаращенными глазами и вытянувшимися лицами смотрели на учиненную бойню.
– Овечки маленькие, с десяток убили. Будь кони, попали бы во всех. Ведь конь или человек куда крупнее барана!
Юрий со злой ухмылкой посмотрел на мурзу – тот с невероятным трудом взял себя в руки. Все прекрасно понял татарин, молча проглотил и намек про «барана», похожий на оскорбление. И уже оценил все ужасающие перспективы обладания вот таким страшным оружием.
– Никогда не видел столь удивительного зрелища, – мурза непроизвольно сглотнул. Но опомнился и с поклоном произнес:
– С тобой нельзя спорить… хан Юрий. На днях вам пригонят пять тысяч овец – и вы снова сможете учить своих стрельцов и топчи. Таких воинов нет и у повелителя правоверных – на службе их бы осыпали золотом. Султан ценит преданных и умелых врагов, что переходят на его службу, благородный хан Юрий.
«Тон резко сменился, как я и хотел. Все верно оценил мурза, прикинул варианты и ужаснулся, судя по его взбледнувшей морде. А я выиграл время – в этом году татары и ногайцы ко мне уже не полезут, им нужно время на более тщательную подготовку набега.
Хрен вам, а не заложники! С бандитами не торгуются, потом намного дороже
– Ваши беи, мурза, удивительно невоспитанные люди – ходят в набеги на мои земли, вернее ходили раньше, я не люблю таких «гостей». Их пришлось перебить. Мне не нравится, что законы степи не чтят некоторые неразумные – их нужно немного убивать. Да, уважаемый мурза, приношу свое восхищение и почтение невероятной храбрости ваших ногайцев – я сожалею, что в бою со мной был убит крымский калги-султан и многие сотни, безусловно храбрых воинов, которыми степь может гордиться!
Юрий умело состроил унылую физиономию законченного кретина, но с обликом кровожадного маньяка. Хотел пустить слюну, но подумал, что еще не время. И принялся весело болтать, с упоением, прекрасно зная, что если татарин схватится за саблю, то его успеют нашпиговать свинцом. Но мурза держался вполне достойно, хладнокровно, и ладони свои демонстративно держал подальше от рукояти.
– Скорблю всей душою, но такова война – на ней погибают достойные. Хорошо, что в прошлом году никто из моих воинов не был убит вашими нукерами, я их хорошо выучил, и они отменно стреляют. А еще у меня отличные пушки – за две версты стреляют бомбами. А если палят картечью в упор – просто восхитительно!
Я очень люблю воевать, это упоительно, когда на тебя летит многотысячная лава конницы, сверкая саблями. Это настоящие храбрецы – они не ведают, что их ждет через мгновения!
А ты приказываешь открыть стрельбу залпами из пушек и ружей – и все заволакивает белый дым, который вскоре рассеивается. И везде лежат трупы, вповалку груды коней и людей, а немногие счастливчики удирают. Даже трогательно – храбрецы сражаются за правителя и умирают!
Это так прекрасно видеть смерть, как врага, так и своего воина. Вот только мои стрельцы совсем не хотят умирать, вернее, их не могут убить. В прошлом походе стрелами случайно оцарапало трех… нет, двух моих воинов, у третьего ружье лопнуло, перегрелось от выстрелов. Слишком ловко стрелял, шельма, быстро перезаряжал ружье.
Болтая, Юрий отвел мурзу чуть в сторону. И пристально поглядел ему в глаза, превратив улыбку в оскал. Теперь нужно было достучаться до самого нутра мурзы, чтоб его проняло до копчика.
– Поляки и московиты прислали мне порох и свинец, полторы тысячи пудов. Они очень хотят, чтобы я начал воевать с османами и татарами, и толкают меня на войну с вами. У меня отлито триста тысяч пуль, что могут поражать лошадей с тысячи шагов.
Триста тысяч пуль – а мои стрелки попадают одним выстрелом из трех точно в цель!
Именно так – вначале выбить коней, потом истребить всадников – вы это видели в степи не раз. Врагу просто не дам установить пушки – над головами топчи и янычар будут взрываться снаряды, которые сеют кругом смерть. Вы узрели сейчас все это собственными глазами, мурза, хотя я скрыл от вас очень многое. Лишние знания порой страшат!
Юрий с усмешкой посмотрел на Абая – тот намек на османов принял, не моргнув глазом, так что пугать турецким войском и ордой крымчаков вряд ли будет. Вначале оценит реальность такой угрозы.