Венец терновый
Шрифт:
На неизбежный вырост народа, который сгонит с родных мест надвигающаяся скорая и жестокая война!
Юрий тронул кобылу, решив объехать округу. Гусары снова окружили его, внимательно рассматривая окрестности. И хотя они имели обычный для польских «крылатых гусар» вид, вот только пик не наблюдалось вовсе. Главным оружием, кроме тяжелого палаша, разумеется, были два длинноствольных пистоля в кобурах.
Вот только это не «гладкостволы», а штуцера с пулями Минье – для нынешних времен супероружие. Еще бы – триста сажен дальность стрельбы, девятьсот шагов. На двести саженей можно уверенно попасть в такую крупную мишень как конь. Безлошадный татарин и не противник
Понятно, что время «крылатых гусар» уходит, на смену им придут в европейских армиях кирасиры, если уже не пришли – Юрий точно не знал, когда появятся новые латники, но в том был уверен.
«Вольных гусар» у него ровно две дюжины – не столько для войны, их ничтожно мало, сколько для показа «величия». «Боярская Дума» буквально потребовала от него завести именно такой эскорт. И он понял их доводы – и в этом мире понты дороже денег!
Люди умелые, и что главное – лояльные, преданные и надежные, присягу принесли, крест целовали. И в основе этого отношения не только доверие к ним, но их семьи, жены и дети, у некоторых и родители – а тут предательство может выйти боком. Таковы жестокие нравы этого мира – круговая порука не зря в ходу!
Юрий посмотрел на едущего впереди гусара. Тот держал пику с развевавшимся на ветру прапором, что был поделен наискось. На верхней половине, на синем фоне – вставший на лапы золотистый лев с королевской короной – герб Галиции. На нижней половине изображен старинный герб Волыни – на красном фоне белый скачущий витязь…
Глава 3
– Изменился ландшафт, изуродовали край в мое время…
Юрий долго смотрел на карту, склеенную из листов бумаги. Требовалась особая внимательность, чтобы нанести на ней все нужные обозначения. Недельная поездка принесла для него немало значимого и интересного. Заложен на месте Донецка город Владимир Ново-Волынский и семь переселенческих слобод – они, за исключением Иловайска и Макеевки, вытягивались укрепленной цепью на юг, закрывая от татарских набегов самое уязвимое место – водораздел верховий Кальмиуса и Торцов.
Осуществлять привязку на местности было невероятно сложно – отсутствовали многочисленные отвалы, терриконы, пруды и прочие следы хозяйственной деятельности человека. Иной раз ему казалось, что он попал в какой-то иной мир, настолько были неузнаваемы вроде бы привычные для него окрестности. А ведь изъездил Донбасс в то свое время вдоль и поперек, считал не без основания, что хорошо знает родной край. Но теперь приходилось давать «новые-старые» названия, чтобы самому не запутаться и иметь какое-то представление о существующих реалиях.
Сейчас, тщательно нанося на карту значки, и старательно выводя пером, макая его кончик в чернильницу, знакомые с детства названия – Ясиноватая, Авдеевка, Красногоровка, Марьинка и Докучаевск – Галицкий сомневался, а точно ли слободы находятся на том же самом месте. Совершенно незнакомые балки и овраги, множественные перелески и рощи, заросли кустарников и ручьи – тут нужно прожить немало лет, чтобы разобраться во всем хитросплетении рельефа.
Взяв в руки «карандаш», стерженек графита, обмотанный тканью – Галицкий стал штриховать очерченные овалы, рисуя внутри маленькие деревья. Лесов и перелесков, дубрав и рощ хватало с избытком, но к 21-му веку они были выведены практически напрочь, сохранившись
Теперь такого безобразия он здесь постарается не допустить – слободы обязывались взамен каждого срубленного дерева высаживать пару саженцев, дабы зеленые массивы не только не оскудели в размерах, но и увеличились хоть на немного.
Более того, Юрий прекрасно понимал, к чему может привести бесконтрольная распашка земли, как говориться, от края до края. Потому принудительно обязывал старшин и старост следить за размерами полей, чтобы они не превышали двадцати десятин. И обязательно разделялись лесополосами, которые должны были высаживать сами хлеборобы. За отсутствие таковых обкладывался двойным сбором не только злостный нарушитель княжеского указа, но и вся слобода.
Именно в насаждении круговой поруки Галицкий видел возможность справиться со злоупотреблениями, пресекая их на корню. А то дай селянам волю, то они все окрестности разорят похлеще любых ногайцев – леса вырубят подчистую, рыбу выловят, «копанок» нароют, землю вокруг загадят так, что тошно ходить будет.
Шалишь!
Даже обычное дерьмо в ход идет!
Возле каждой слободы приказано ставить на отдалении ямы, в которых должна была доходить селитра, или ямчуга, как здесь ее называли – важнейший компонент пороха. Туда и сваливали нечистоты, вперемешку с золой и известью. Дело это нехитрое и всем знакомое, особенно беглецам из Московского царства – там на этот счет грозные указы были, один другого страшнее карами разными за нерадение.
А при тех ямах усадьбы ставили с варницами, при каждой «ямчужного дела мастера» обретались. Жизнь их проходила в сплошном зловонии, на изрядном отдалении от «общества» – запашок ведь шел от мест весьма специфический. Как и от золотарей, что в бочках на телегах должны были каждодневно вывозить «стратегический материал» из всех городских и слободских выгребных ям.
Требовалось сырья не просто много, а очень много!
Для того нужно компактное расселение населения в укрепленных слободах – большому числу народа от татар отбиться легче, и «стратегические ямы» наполнять быстрее.
Для изготовления всего одного центнера селитры уходило два десятка тонн «сырья». В то время как на один ружейный выстрел тратилось до десяти граммов, а на заряд четверть пудового «единорога» без малого килограмм пороха. В составе оного селитра составляла три четверти от общего веса – остальное шло на серу и древесный уголь.
В Московском царстве варкой селитры повсеместно занимались «частники», продавать ее могли в Пушкарский Приказ, или «дельцам», что имели «лицензию» на изготовление пороха. Минимальная закупочная цена одного пуда селитры от двух рублей десяти алтын. Но последнюю партию удалось приобрести фактически контрабандой. Обошлись княжеской казне жалкие десять пудов «ямчуги» в тридцать пять рублей.
Цена прямо-таки «кусалась» – но сейчас и за вдвое большие деньги ничего не прикупишь!
Потому что турецкая армия вскоре выйдет в поход от Очакова, направится к Чигирину – грядет большая война, в которой порох будет расходоваться тысячами пудов. Так что из Московского царства сейчас получить можно от мертвого осла уши, а не порох, придется выкручиваться собственными силами, а они немощные и хилые.
Юрий предпринял меры еще с первой осени, когда бывшие невольники построили Славянское городище. Прошлым летом уже к северу от Галича соорудили две варницы, да в каждой из новых слобод по одной. Но сырье в ямах только «доходит», надо это тревожное лето как-то пережить – большая война категорически не нужна.