Венец творения
Шрифт:
— Даже если его лицо будет последним из того, что ты увидишь в своей жизни?
Неспособная отвечать, Евгения только кивнула. Тип в черном расправил плечи, приблизился к ней — а потом повернул к ней ребенка, ее сыночка, лицом.
Евгения взглянула в его лицо — и закричала. Ужас, отчаяние и боль наполнили ее душу, а в голове билась только одна мысль — нет, не может быть!
Не может быть, что она произвела на свет это. Этого крошечного монстра, это миниатюрное чудовище!
А
И затем они одновременно опустили их на несчастную Евгению — она же, не отрываясь, смотрела на лицо своего сына, которого держал в руках человек в черном.
Нет, это не был ее сын! Это вообще был не человеческий ребенок, ведь там, на лбу, под темными волосиками, у него пробивались… Нет, это были не бородавки и не родинки, а… А рога!
Как и у его истинного отца!
И все равно… Даже если так, она все равно любила это порождение тьмы ночной! Она была готова прижать его к себе, приголубить, дать ему грудь…
Но вместо этого ее грудь пронзили стальные клинки. Смерть была быстрой и практически безболезненной.
После того как Евгения умерла, субъект в черном вознес малыша к потолку склепа и прогудел:
— О Хозяин! Мы просим тебя принять этот дар! И явиться нам, явиться, явиться…
Сто лет спустя
Автомобиль подпрыгнул — и вдруг замер. Евгению сильно тряхнуло, и не будь она пристегнута ремнем безопасности, она бы наверняка ударилась головой о потолок.
Артем, что-то проворчав, выскочил из автомобиля. Над ним он трясся так, как будто заключил брачный союз именно с машиной, а не с Евгенией. Впрочем, пожаловаться на супруга Женя не могла — она прекрасно знала, что Артем без ума от нее. Как, впрочем, и она от него.
Она последовала за Артемом, однако ее внимание привлек старый дуб на обочине проселочной дороги. Дерево было странной формы, изогнутое, с двумя кронами. Причем на одной кроне были зеленые листья, а на другой — только мертвые ветки. Дуб производил гнетущее впечатление, но в то же время в нем имелось очарование уродства.
Женя вынула мобильный и сделала несколько фотографий. Она любила коллекционировать такие вот раритеты — потом, рассматривая снимки, она быстро вспоминала основные вехи той или иной поездки.
— Все в порядке? — спросила она, подходя к мужу, возившемуся с колесом.
Он отшвырнул в сторону изогнутую железку и буркнул:
— И какой черт дернул нас свернуть на эту проселочную дорогу!
Впрочем, другой и не было. Навигатор упорно советовал им ехать по шоссе и дальше, однако они повелись на несколько скособоченную вывеску «Анчуткино 3 км», которая бросилась Жене в глаза. А по шоссе им пришлось бы в объезд пиликать все десять, если не двенадцать километров.
И вот результат…Женя присела около Артема и положила ему руку на плечо. Муж, потрепав ее по ладони, добавил примирительно:
— Такие здесь места! Нет, явно знак, что нам здесь делать нечего! И уж точно — не дом покупать! Придется
Женя вздохнула и посмотрела на железяку, ставшую причиной их аварии. И что это вообще такое? Запчасть сельскохозяйственной техники? Реликт времен Великой Отечественной войны? Или, кто знает, модернистский шедевр, который прямо так — в ржавчине, со слоем грязи — можно выставить в столичной галерее и в итоге втюхать доверчивому олигарху за сумму с шестью нулями?
Женя, помимо всего прочего, сотрудничала с рядом московских художественных галерей и была в курсе, какие там сбывались «шедевры».
Евгения хихикнула, Артем пожелал знать, чему она так радуется — он все еще никак не мог смириться с тем, что они попали в аварию. Женя рассказала ему о том, что пришло ей в голову, а Артем заявил:
— Выкинь эту дрянь подальше! Не хватало только, чтобы мы на нее на обратном пути наехали. Потому что запаска у меня только одна!
Женя отволокла железяку под старый дуб с двумя кронами. Странно — она отошла всего на двадцать метров, а как будто в другой мир попала. Она наблюдала за Артемом, менявшим колесо, однако ей казалось, что их разделяет неведомая прозрачная преграда.
Под дубом было тихо — и как-то… Как-то жутко. То ли вид дерева на нее так подействовал, то ли их авария. В третьесортном фильме ужасов парочка, свернувшая не на том повороте, после такой вот аварии непременно становится ужином для семейства людоедов. Причем, что занимательно, в таких фильмах людоеды всегда какие-то жуткие монстры, якобы жертвы радиационного излучения на атомном полигоне, подле которого они всем выводком обосновались и, несмотря ни на что, плодятся и множатся, а помимо этого демонстрируют чудеса выносливости, ловкости и спортивного духа, которым позавидовали бы лучшие спортсмены планеты. В действительности несчастные с их уродствами и болезнями должны были бы еле передвигаться и вообще скончаться в раннем детстве, а не с упоением охотиться на глупых туристов.
Хотя какие людоеды-мутанты могли быть под Москвой? Женя взглянула на дерево с двумя кронами — оно что, тоже жертва радиационного излучения? Ну нет, ему не меньше ста лет, а то и больше, вон оно какое высокое и мощное. Наверняка просто естественная генетическая мутация.
Женя положила железяку с тыльной стороны дуба и присела, чтобы рассмотреть знак, появившийся из-под слоя отвалившейся грязи. Нет, явно не символ Сталинградского тракторного завода или какого-нибудь «ЗИМа». Значок был затейливый, больше походивший то ли на знак Зодиака, то ли на алхимический символ. Но Женя, по роду деятельности сталкивавшаяся и с тем, и с другим, была уверена, что это что-то иное.
Только вот что? И, занятнее всего, какэто оказалось здесь, на проселочной дороге возле подмосковного Анчуткина?
Женя снова сделала несколько фотографий, пытаясь снять странный символ как можно четче. У нее есть знакомые, у которых можно при случае поинтересоваться, что это за эмблема такая экзотическая…
Она оперлась о шершавую кору дуба и посмотрела вбок. Евгения заметила покосившуюся ограду, а за ней — кривые кресты и провалившиеся крыши некогда роскошных усыпальниц. Старинное заброшенное провинциальное кладбище! Еще один мотив для третьеразрядного фильма ужасов!