Венецианец Марко Поло
Шрифт:
В связи с этой историей надо сказать, что в двух старейших рукописях книги Марко Поло имеется весьма любопытная дополнительная запись. В ней говорится (во всей остальной книге об этом нет ни слова), что венецианцы везли еще, кроме Кокечин, и некую дочь царя Манзи (может быть, дочь покоренного Сунского императора), которую тоже благополучно доставили в Персию. Возможно, что эта девушка была послана дополнительно тоже в качестве жены хана Аргуна. О ее дальнейшей судьбе мы ничего не знаем.
Обе царицы, скажу вам, были под охраною трех послов [Поло]; как родных дочерей, оберегали они их и защищали, а царицы, молодые да красивые, всех трех почитали за родных отцов и во всем их слушались. Послы передали цариц их государям. Кокачина [Кокечин], жена Газана… полюбила послов так, что нет того, чего бы она не сделала для них, как для родных отцов. Когда три посла уходили домой и прощались, так царица на расставании горько плакала. Рассказал я вам
Здесь и обрываются у Марко эти скудные и скупые, бесстрастные страницы, повествующие о долгом и многотрудном путешествии, где было, надо полагать, немало бед, опасностей, кораблекрушений, где люди страдали от голода, жажды, зноя, от нападений диких и враждебных племен. Такого сжатого и бесстрастного рассказа о столь опасном плавании и путешествий мы не знаем во всей истории исследований Земли.
Описание труднейшего путешествия со всеми его опасностями и превратностями занимает лишь несколько страничек и выдержано в том спокойном, эпическом, лишенном всяких эмоций тоне, который так характерен для Марко, когда заходит речь о его личных делах. «Et que vous en diroie?» — «Что же вам еще сказать?» — этим своим неизменным восклицанием заканчивает Марко рассказ о путешествии, отчет о котором у других путешественников составил бы объемистый том, пересыпанный местоимением «я».
Благополучно доставив госпожу Кокечин ее будущему супругу Газану, венецианцы возвратились ко двору Гайхату, который, вероятно, был тогда в Тебризе. Тебриз находился как раз на пути к дому, и уставшие после долгого плавания венецианцы были рады отдохнуть в этом сравнительно благоустроенном и спокойном городе. Нам неизвестно, почему они задержались, прожив в Тебризе целых девять месяцев. Может быть, их по каким-то соображениям государственного порядка не отпускал Гайхату. Возможно, что они поджидали какие-либо отставшие суда, где были их товары или слуги. Не исключено, что из-за каких-нибудь военных действий караванный путь оказался закрытым и ехать было нельзя. Может быть, путешественники ждали писем из Венеции или других мест или болели. А может быть, все трое задерживались здесь по торговым соображениям: или представился случай округлить капиталы, чем пренебречь было невозможно, или требовалось обратить громоздкий товар во что-то такое, что было легче перевезти и укрыть от грабителей. Чтобы объяснить задержку венецианцев в Тебризе, можно брать любую из этих причин, ибо истинной причины мы не знаем и едва ли когда-нибудь будем знать.
До нас дошло, однако, известие, отражающее жизнь Поло в Тебризе. Из завещания мессера Маффео мы знаем, что пока Поло жили в Тебризе, там умер слуга Маффео Маркето, вручивший своему хозяину некую сумму денег с тем, чтобы тот привез эти деньги в Венецию и отдал их частью его внебрачному сыну Майсо, а частью матери Майсо — Юсе.
Наконец Поло решили трогаться в путь и предстали перед Гайхату, чтобы попрощаться с ним. В благодарность за великие услуги, оказанные венецианцами, правитель выдал им «четыре охранные золотые дощечки» — две из них были украшены изображением кречетов, на одной был выгравирован лев, а четвертая — чистая. Дощечки были «в локоть длины и в пять пальцев ширины, весом от двадцати четырех до тридцати двух унций каждая». Ценность этих дощечек для венецианцев заключалась отнюдь не в золоте; выгравированные на них надписи предупреждали всех подданных хана, «что властью вечного бога имя великого хана должно почитаться и восславляться на многие годы и что каждый, кто не будет повиноваться, подлежит казни, а его имущество — конфискации и что, сверх того, этим трем послам следует оказывать почет и всяческие услуги во всех землях и странах, как если бы это был сам хан собственной персоной, что они освобождаются от всяких платежей и что им следует давать лошадей и столько проводников, сколько потребуется».
Охранные дощечки сослужили Поло неоценимую службу, ибо, как отмечает Марко, «по всей стране их встречали очень гостеприимно, снабжали лошадьми и всем прочим, что требовалось в пути. Кроме того, им давали и конных провожатых, иногда их было больше двухсот»; провожатые охраняли путников там, где им могла грозить опасность. Это было тем более необходимо, что власть Гайхату признавалась далеко не во всей Персии и для безопасности купцов и их спутников в пути часто требовалась сильная охрана.
Вполне возможно, что именно здесь, в пути, венецианцы и получили известие о том, что их великий друг хан Хубилай, властитель всех татар, «ушел из этой жизни». Эта черная весть лишила их всякой надежды на возвращение в татарские земли. Она весьма расстроила и огорчила венецианцев — ведь всемогущий хан был их неизменным покровителем начиная с того самого дня, как они, много лет назад, попали в его владения. На службе у него они разбогатели, щедрой рукой он сыпал на них и почести и отличия. Но испытывая чувство горя, они и радовались и поздравляли себя с тем, что избежали гибели, которая
92
Когда именно получили Поло весть о смерти Хубилая — на пути ли на родину, позднее ли, знали ли они о смерти великого хана вообще — обо всем этом можно только строить предположения. Марко говорит о Хубилае как о живом даже к тому времени, когда его книга писалась. Это одна из многих деталей в книге Поло, которые трудно объяснить и которые не нашли объяснения: в рукописях книги масса расхождений, в них несомненно имеются вставки, купюры и исправления, сделанные средневековыми переписчиками и редакторами. В книге Марко есть и такие анахронизмы, которые сейчас уже необъяснимы.
Глава пятая
От Тебриза до Венеции
К сирийскому побережью, где венецианцы предполагали сесть на корабль и плыть в Италию, караванной дорогой ехать было нельзя из-за постоянных военных раздоров между Персией и Египтом. Пробираться к портам Сирии напрямик было бы безумием: ими владел в тот момент египетский султан Поло избрали хорошо объезженный караванный путь, идущий гораздо севернее. В результате Марко заехал в совершенно новые для него земли, описание которых составило в его книге несколько интересных глав. Караван медленно двигался к Понту Эвксинскому [Черному морю], каждый День венецианцы смотрели на места исторических сражений, где сталкивались силы древних империй, на развалины давно погибнувших городов. Тоска и желание поскорей оказаться на родине все сильней тревожили венецианцев: они ехали по стране, которая навевала им — в особенности Никколо и Маффео — воспоминания о давнем и родном. Здесь, вблизи Понта Эвксинского, с тех пор как человек появился на земле и начал бороться, Восток вечно вступал в соприкосновение с Западом, и они почти незаметно переходили друг в друга.
Хотя Марко, наверное, никогда не слыхал о Ксенофонте и знаменитом походе десяти тысяч, караван Поло шел именно по тем местам, где проходили и древнегреческие наемники, шел с тою же самой целью — как можно скорее, оставшись в живых, добраться до родины. И хотя ни Марко, ни его спутники, завидев с горных вершин Черное море, не кричали «таласса! таласса!» («море! море!») — они, конечно, испытывали необыкновенное волнение: они почувствовали наконец, что родина — а они не ступали на родную землю уже двадцать пять лет с лишним, — что родина уже близка.
Но вот, после долгих и тяжелых дней, «они по милости божьей добрались до Трапезунда [Трабзона]», древнегреческой колонии на Понте Эвксинском, где семнадцать столетий до того дал отдых своему измученному войску Ксенофонт. Трапезунд гораздо больше напоминал венецианцам Европу, чем любой город, в каких они до сих пор оказывались. Трапезунд был раскинут на плоскогорье около моря, стена на византийский манер окружала и весь город и прилегающие к нему склоны гор, кругом благоухали сады, окрестности были чудесны. В свое время в этом городе жили, скрывшись после изгнания их из Константинополя войсками Балдуина и Дандоло, греческие императоры, они опекали город и во время посещения его Поло. Своим союзникам генуэзцам они отвели в Трапезунде специальный квартал и огромный замок с высокими стенами, генуэзцы играли здесь главнейшую роль в торговле. И хотя властителями Трапезунда являлись греки, в нем было множество турок, турецкое влияние чувствовалось всюду — и в нравах и обычаях населения и в его одежде. Даже у воинов императора были турецкие щиты, турецкие луки, турецкие мечи и, по примеру оттоманов, короткие стремена у седел.
В Трапезунде пока еще жили и вели торговлю и венецианцы; на главной торговой улице, широкой полосой опоясывавшей город с моря, Поло встречали их немало. От них наши путешественники узнали, что произошло в Европе и Леванте с тех пор, как они в 1271 году поехали искать счастья в далеком Китае. Тут же, на улицах Трапезунда, Поло знакомились с последними политическими событиями и положением торговых дел.
Надо полагать, что Поло жили в Трапезунде или в прилегающих к нему черноморских местах изрядное время, так как Марко хорошо изучил этот край и описал его в своей книге. Венецианцы задержались здесь или из-за торговых дел, или в ожидании корабля, а может быть, и по соображениям политического характера — относительно этого мы опять-таки можем только строить предположения и догадки. В Трапезунде Поло, очевидно, пережили серьезные волнения, связанные с потерей крупной суммы денег. В своем повествовании Марко ничего не рассказывает об этом, но мы получаем сведения из неожиданного источника — завещания его дяди Маффео.