Венера из меди
Шрифт:
Затем опустилась тишина. И весь блеск в ее глазах потух, поскольку Елена увидела полный дом веселых гостей, потрясающий подарок, который я готовил, и осознала факт, что я ее не пригласил.
XLIII
После пяти лет службы в страже на Авентине у Петрония выработался острый глаз на всякие неприятности:
– Кто-нибудь, возьмите у него эту рыбу!
Моя сестра Майя вскочила с табуретки и ухватилась за палтуса, но от потрясения я стал
– Это Елена, – любезно объявил всем Петроний. Он скользнул ей за спину, чтоб предупредить отступление. Мы с ней стояли беспомощные. Я не хотел говорить с ней в присутствии посторонних. А Елена не стала бы говорить со мной, когда на нас все смотрят.
Я вцепился в рыбину, как утопающий моряк хватается за обломок реи. Это была только моя вина, как обычно, но именно Елена выглядела испуганной. Она попыталась скинуть заботливую руку Петрония, когда тот подхватил ее.
– Марк, Елена зашла, чтоб проследить за доставкой того диванчика для чтения, – кинулся мне на помощь Петроний, – Марк получил замечательный подарок от Тита. Ты останешься отобедать с нами?
– Только не там, куда я не приглашена!
– Ты всегда приглашена, – заговорил наконец неубедительно я.
– Считается удобным сперва сказать об этом человеку!
– Ну, тогда я сейчас тебе говорю.
– Это мило с твоей стороны, Марк!
С энергией слегка подвыпившего человека Майя отняла у меня палтуса. Прежде чем я смог ее остановить, она закинула его на край медной ванны, откуда он соскользнул так изящно, как церемониальная барка в свое первое плавание. На противоположном конце таза поднялась волна ароматной жидкости, и мои жаровни зашипели. Моя родня встретила это радостными воплями.
Майя села, гордая своим успехом. Мои шурины начали передавать по кругу вино, которое я отложил на более поздний срок. Палтус был временно в безопасности, но его начали готовить прежде, чем я нашел время чтоб сосчитать ложки, состряпать соус, поменять тунику или успокоить девочку, которую я так ужасно оскорбил. Петроний Лонг суетился возле нее, пытаясь извиниться за меня, но она освободилась от его опеки.
– Марк проводит тебя, – сказал он с надеждой.
– Марку надо готовить свою рыбу!
Елена исчезла.
Вода в медной ванне закипела.
– Оставь это! – взвизгнула Майя, борясь со мной за жаровню.
Моя мать, которая сидела, ничего не говоря, разняла нас с ворчанием.
– Мы можем позаботиться об этом. Иди.
Я бросился в коридор – пусто. Распахнул входную дверь – на лестнице никого. Я сердито нахмурился, и побежал назад, заглядывая в остальные комнаты. Рядом с кушеткой из библиотеки сенатора в комнате, которую я не использовал, находился дорожный сундучок, с которым, как я знал, Елена путешествовала… О, Юпитер. Я догадался, что это значило.
Петроний
– Хочешь, мы все уйдем?
Я энергично покрутил головой (думая о рыбе). Петроний на цыпочках вышел.
Я встал между Еленой и дверью. Она дрожала от гнева, а может и от страха.
– Почему ты меня не пригласил?
– Думал, ты не придешь!
Ее лицо было бледным, напряженным и несчастным. Я ненавидел себя, за то, что заставил ее ненавидеть меня.
– Я все ждал, когда ты напишешь мне. Ты, очевидно, не хотела этого. Елена, я не мог сидеть, уставившись в дверь весь вечер и ждать тебя…
– Но я все равно ведь пришла! – решительно возразила она. – А теперь, я, полагаю, должна сказать: "Ох, ну это же Марк, что с него взять!" – как обычно говорит твоя семья в таких случаях!
Я позволяю ей выговориться. Это идет ей на пользу, а мне дает время. Я видел, что она в отчаянии. И ее сундучок сказал мне отчего. Мало того, что я дал ей пощечину, но я сделал это в тот самый день, когда она решилась прийти и начать жить со мной…
– Даже не пытайся! – предупредила она меня, как только я сделал шаг к ней. – Я не могу больше с этим справляться, Марк…
Я положил руки ей на плечи, она напряглась под их весом.
– Дорогая, я знаю…
Я потянул ее к себе. Она сопротивлялась, но недостаточно упорно.
– Марк, я не могу видеть, как ты уходишь, и никогда не знать, вернешься ли ты когда-нибудь снова…
Я привлек ее ближе:
– Я здесь…
– Отпусти меня, Марк, – Елена отстранилась от меня, должно быть я вонял сырой рыбой.
– Нет, позволь мне все исправить…
– Я все равно не хочу остаться! – ответила она все тем же тихим, грустным голосом. – Я не хочу, чтоб меня обманывали при помощи хитрых софизмов. Я не хочу участвовать во лжи. Я не желаю видеть, как ты ползаешь передо мной: "Елена Юстина, я не приглашал тебя, потому что знал, что ты все равно придешь. Елена, я позволяю тебе обвинять меня, потому что я этого заслужил"…
– Я прошу прощения. Не говори мне, что я ублюдок, я сам скажу это про себя…
Елена быстро кивнула.
– Я не буду оскорблять тебя словами мол "я люблю тебя", но это так, и ты знаешь это…
– Ох, прекрати строить из себя такого сурового и заботливого!
Благодарный за намек я обнял ее:
– Забудь, что я обнимался с палтусом, или ко мне…
Она сморщилась, когда склонилась к моей пахнущей рыбой груди.
Майя просунула голову сквозь новую занавеску на двери, увидела нас и покраснела.
– Мы ставим еще одну миску?
– Да, – сказал я, не советуясь с Еленой. Майя исчезла.