Венгерская рапсодия
Шрифт:
— Пока, Тамаш, — попрощалась она с новым знакомым и, все больше раздражаясь, пошла с Золтаном к его машине. — Велосипед Освальда! — внезапно вспомнила она, когда Золтан открыл перед ней дверцу. — Я поеду назад на велосипеде. Большое спасибо за заботу.
— Вы поедете только в моей машине! — прорычал Золтан.
— Неужели вы думаете, что я пьяна? — Остановившись, она начала спорить. — Нельзя же оставлять здесь велосипед!
— Я его заберу! — гаркнул Золтан.
— Но я и сама…
— Вы сядете в машину или нет? — спросил он угрожающе.
Три
— Чтоб вам провалиться! — прошипела она, внезапно осознав, что Тамаш наблюдает за этой сценой. Она содрогнулась и села в машину. Золтан последовал за ней.
Этого негодяя ничего не трогает, думала она с раздражением, пока они ехали домой.
— Обязательно нужно было вести себя так грубо? — внезапно спросила ока, не в состоянии больше сдерживать свой гнев. — Я разговаривала с человеком, — сердито продолжала она. — И только хотела представить его…
— Вы думаете, мне интересны все мужчины, которых вы подцепили в баре? — вдруг бросил он.
— Подцепила?! — взвизгнула Элла. — В баре?? — И едва удержалась от того, чтобы не ударить его кулаком. — Как вы смеете?! — закричала она.
Золтан бросил на нее взгляд, полный отвращения.
— Смею. Пока вы здесь, в моем доме, в моей стране, в качестве моей гостьи, я отвечаю за вас, — процедил он сквозь зубы.
— «Отвечаю»! — передразнила она и, чувствуя, что он смотрит на нее, добавила: — Мне уже скоро двадцать два!
— Вы договорились с ним встретиться снова? — прорычал Золтан.
— А хоть бы и так! — крикнула она в ответ. — Тамаш приятный молодой человек, он…
— Меня это абсолютно не интересует! — отрезал Золтан и повернул машину на подъездную аллею к дому.
Через несколько секунд Элла громко хлопнула дверцей автомобиля.
Негодяй! Отъявленный сварливый негодяй, твердила она, идя по дорожке.
Он, видите ли отвечает за меня! — негодовала она и, не взглянув на Золтана, вошла в дом, миновала холл и поднялась по лестнице, С меня достаточно! Пропади пропадом его гостеприимство, я возвращаюсь в Англию!
Элла влетела к себе в спальню и, горя желанием немедленно уехать, схватила чемодан, швырнула его на кровать и начала собирать вещи.
Однако, в очередной раз повернувшись к шкафу, она замерла, почувствовав, что не хочет уезжать. Ее гнев точно рукой сняло, и, хотя гордость твердила, что единственно правильным поступком будет уехать, она знала, что не сделает этого. Но почему?
Догадка пронзила ее, точно молния. Она ахнула от изумления и без сил опустилась в кресло.
Не может быть! — пыталась она возразить себе, но все ее попытки были бессмысленны. Ей теперь все было понятно. Сперва она пыталась убедить себя, что ей не хочется ехать домой, так как она боится гнева отца за то, что портрет так и не написан. Потом она твердила себе, что дом Золтана находится в таком живописном месте, которое трудно оставить. Однако настоящая причина, единственное, что действительно удерживает ее здесь, — это то, что она как последняя идиотка влюбилась
Было уже около восьми вечера, когда ее чемоданы снова заняли место в шкафу, а Элла, нервно разглядывая себя в зеркало, пыталась придать себе независимый вид. Она чувствовала, что за последние несколько часов повзрослела на несколько лет, и уже смирилась с тем, что будет несчастна — Золтан никогда не полюбит ее. Она с болью вспоминала, как он посмотрел на нее, когда отвозил домой, — так, словно она ему противна. Но она останется с ним здесь как можно дольше, ведь жизнь ее будет такой унылой, когда она вернется в Англию со своим портретом и без надежды снова его увидеть…
Странная штука — жизнь, размышляла она, покидая свою комнату. Еще во время ланча она собиралась надоедать ему до тех пор, пока он не сломается и не начнет писать портрет. А теперь ей стала ясна причина, по которой она чувствовала себя так неловко в его присутствии, и она не собиралась больше его торопить. Более того, она была бы рада, если б он еще много лет не приступал к работе.
Когда Элла вошла в гостиную и увидела Золтана, ее била дрожь. Теперь она знала почему. А ведь совсем недавно они расстались злейшими врагами…
Она взглянула на его прекрасное дорогое лицо, пытаясь понять, как теперь разговаривать с ним. Но тут вспомнила, что, когда он зол, он начинает разговор первым, и преувеличенно вежливо.
— Джин с тоником, Арабелла? — поинтересовался Золтан, и, к своему удовольствию, она заметила, что взгляд его теплее, чем она ожидала.
— Спасибо, чуть-чуть.
— Не думаю, что вы так уж много выпили в баре, — с едва заметной улыбкой возразил Золтан.
Днем раньше она бы ответила в тон ему: «Надеюсь, что нет», но теперь она лишь мягко улыбнулась:
— Я и сейчас не хотела бы пить много.
Золтан как-то странно посмотрел на нее, затем повернулся и пошел к столику с напитками. Вручая ей бокал, он спросил:
— Вам кто-нибудь говорил, что вам идет, когда вы злитесь?
Она могла бы ответить отрицательно, потому что ни один человек не действовал на нее так, как он. Но теперь Элла чувствовала себя особенно уязвимой и поэтому решила следить за своими словами. Золтан ни за что не должен догадаться, почему только он может вывести ее из равновесия.
— Зная своего отца, я могу сказать, что это передается по наследству, — пробормотала она и очень обрадовалась тому, что вошла Фрида и пригласила их в столовую.
Элла не запомнила ни одного блюда, поданного на стол этим вечером. Ощущение влюбленности было для нее так ново, что захватило ее полностью. Видимо, все было очень вкусно, подумала она, когда обед кончился и Фрида подала кофе. Элла вдруг сообразила, что настолько была занята другими мыслями, что совсем забыла о велосипеде.
— Извинитесь, пожалуйста, за меня перед Освальдом, что я не вернула ему велосипед, — попросила она Золтана, чувствуя, что может говорить об этом с такой легкостью только потому, что он сам недавно шутил на эту тему.