Веник алых роз

Калинина Дарья Александровна

— Нет, — наконец закончил глупо хихикать Столпов. — Нинель жила совершенно одна. У нее даже родни не было. Сиротка она. В детском приюте выросла.

Он прослезился, а затем речь его стала настолько невнятной, что Мариша поняла: конец близок. Сейчас этот столп театрального искусства, образно говоря, упадет мордой в салат и надолго затихнет. А она у него так и не выяснила ничего конкретного. Ни адреса этого банкира, господина Климентия, ни его телефона, ни даже имени его жены, которую в данном случае все же не стоило совсем уж сбрасывать со счетов.

Мало ли что там Столпов думает об отношениях Нинель и ее банкира. Может быть, Нинель всем трезвонила, что не желает замуж за него, а сама активно склоняла мужика к разводу. В таком случае жене Климентия такой поворот событий мог сильно не понравиться. И она взяла, да и устранила любовницу мужа.

Над этой версией следовало хорошенько подумать. Тем более, что и способ убийства был какой-то женский. Ну в самом деле, яд в креме или в гриме. Мужчины на такое коварство вряд ли способны. Хотя среди театральных встречаются всякие извращенцы. К людям творческим подходить с обычной меркой не следует. Столпов начал засыпать и даже похрапывать.

— Эй! Проснитесь! — потрясла его Мариша.

Но это не помогло. Поэтому Мариша, недолго думая, опрокинула над его головой графин с водой. Холодный душ подействовал.

— Фр-р-р! — замотал головой Столпов. — Что это было?

Столпов пробудился, завертел головой, но так и не понял, почему вдруг ему стало так мокро и неуютно. Зато он слегка протрезвел.

— Я был готов скрасить одиночество моей милой Нинель, но… но она всегда мне отказывала, — склонившись на плечо Мариши, посетовал грустный гном все еще заплетающимся языком. — Такая женщина… Какие спектакли с ее участием и деньгами Климентия мы ставили! Мы даже сшили новый занавес! А теперь что? Что, я вас спрашиваю? Теперь Климентий рано или поздно найдет себе новую протеже. И где гарантия, что эта девчонка будет из моего театра?

В голосе Столпова прозвучало такое отчаяние, что Мариша почти поверила, что он смерти Нинель не только не желал, но даже был готов на руках пожилую приму носить, только бы она и дальше зарабатывала для театра тугую копеечку.

— Ничего, — попыталась утешить его Мариша. — Главное — вычислить убийцу Нинель. И тогда ваш банкир в благодарность за то, что вы нашли убийцу его обожаемой женщины, даст вам еще много денег. Такие услуги не забываются, вы уж мне поверьте.

— Думаете? — уставился на нее режиссер. — А это мысль! Я бы даже сказал, хорошая мысль. Конечно, милиция задержала одну девушку. Сказали, что у нее нашли улику. Но я не верю.

— Нет?

— Нет, — покачал головой режиссер. — Это не она.

— У вас есть основания так думать?

Столпов несколько раз решительно кивнул и вроде бы даже почти совсем протрезвел.

— Эта история с ролью в новой пьесе, на которую нацелилась Галина и которую решила не дать ей сыграть Нинель, произошла буквально шесть дней назад.

— И что? — не поняла Мариша.

— Дело в том, что Нинель угрожали раньше! — понизив голос до таинственного шепота, произнес режиссер. — И эти

письма стали приходить гораздо, гораздо раньше.

— Да?!

— Почти два месяца шли, — кивнул режиссер. — Или даже больше. Понимаете, я-то знаю, что говорю. Дело в том, что мы с Нинель… Как бы это сказать, в общем, я был ее очень близким другом. И она не скрывала от меня, что озабочена этими письмами.

— Вы их видели?

— Видел и читал, — отозвался режиссер. — И знаете, что я вам скажу? Ничего более отвратительного мне читать не приходилось. Определенно, это писал какой-то псих. Да, я уверен, это писал псих! Ненормальный!

— И что он хотел от Нинель?

— Требовал, чтобы она оставила своего банкира, — ответил режиссер. — Начала вести честную жизнь и призналась бы во всем.

— Призналась в чем?

— Не знаю, — отвел глаза Столпов, и Марише почему-то показалось, что он не вполне откровенен с ней.

— Других требований не было? — спросила она, решив пока не заострять на этом внимания. — Например, чтобы она прекратила играть не подходящие ей по возрасту роли или чтобы вообще ушла из театра?

— Нет, — отозвался режиссер. — Ничего такого. Исключительно угрозы в адрес Нинель, если она не отстанет от Климентия.

— Странно, — задумалась Мариша. — Может быть, это писала его жена.

— Чья?

— Климентия.

— А зачем ей? — недоуменно покрутил головой Столпов.

— Да из обычной бабской ревности! — с досадой на внезапно поглупевшего режиссера воскликнула Мариша. — Не хотела делить мужа с любовницей, вот и угрожала последней.

— Не ее почерк, — покачал головой режиссер. — Мне Нинель принесла несколько на отзыв. И сам Климентий тоже видел письма. Это был почерк не его жены. Нет.

— Так что же! — пожала плечами Мариша. — Могла кого-нибудь попросить!

— Знаете, — вдруг проникновенно произнес режиссер, которому, похоже, наскучил весь этот разговор о письмах. — А вы мне нравитесь!

— В самом деле? — посмотрела на него Мариша.

— Да! — горячо заверил ее режиссер. — Поедемте ко мне! Если хотите, я покажу вам эти письма.

— А что они делают у вас дома? — изумилась Мариша.

— Нинель сама мне их дала! А забрать забыла. Нет, в самом деле. Вы чудесная женщина. Знаете, я не очень люблю женщин, но перед вами я преклоняюсь, — и он в самом деле сделал попытку встать перед Маришей на колени.

Увы, из этого у него ничего не вышло. Вместо эффектной коленопреклоненной позы режиссер неожиданно упал на ковер и затих у ног Мариши, свернувшись в позе эмбриона.

— Эй! — затеребила его Мариша. — Проснитесь! Что вы в самом деле?

Но увы, на этот раз режиссер вырубился основательно и надолго.

— Вот как? — разозлилась Мариша. — Нашел время. Не мог сначала сказать, где мне искать письма этого негодяя, который терроризировал бедную Нинель. Тоже мне верный друг!

Мариша внимательно оглядела режиссера. На нем была лишь светлая рубашка, а пиджак висел на спинке кресла.