Вензель на плече Урсулы
Шрифт:
Новая соседка откидывает назад рыжие косицы, протягивает мне узкую ладонь:
— Полина — Я представляюсь тоже, пожимая прохладные пальцы, на среднем — чудовищных размеров перстень, закрывающий две фаланги. Желтоватый камень отражает электрический свет и отблески огня толстенькой свечи, предусмотрительно зажженной.
Полина изламывает темно-рыжую бровь:
— Редкое имя!
— Так получилось, — привычно оправдываюсь я.
— А что был за мужчинка в подъезде? — интересуется она. — Такой, в стельку пьяный?
— Николай это. Сосед.
— Какие-то
— Ага. — Мне не хочется вдаваться.
— Симпатичный такой Николай, — закрывает тему Полина, — даже очень. Люблю, когда у мужика красивые руки. Это редкость… Хотя, конечно, алкоголик — это проблема.
— Да он не алкоголик.
— Да? Еще лучше…
Она подзывает официанта, массивный перстень сковывает движения. Полина ловит мой взгляд и усмехается:
— Ну а что делать? Любовник подарил. Требует, чтобы носила, не снимая…
— Что за камень? — интересуюсь просто так.
— Конечно, брильянт! — отвечает Полина. — Желтый. Слушай, давай на «ты»?
— Разумеется, — киваю утвердительно.
— Так рада с кем-то поговорить, — сообщает она, вынимая из плетеной корзинки небольшую сумку лаковой кожи, а из сумки узкую пачку сигарет. — Ты не куришь? Молодец! А я, — она с удовольствием затягивается, — как видишь…
Официант раскладывает перед нами меню, я сразу делаю заказ — двойной эспрессо, сливки отдельно. А что, может быть, поможет от боли в горле. Полина долго изучает кофейную карту и выбирает капучино, сверху тертый шоколад.
Вспоминаю, как пару лет назад получила от мужа в подарок кофемашину, именно чтобы варить всяческий кофе, в том числе капучино. Мне вздумалось в совершенстве овладеть умением выписывать вензеля и прочие картинки на молочной пенке: для этого я терла шоколадные плитки, дробила палочки корицы, размалывала грецкие орехи. Варила кофе в большом количестве, разливала его в кофейные чашки, тренировалась. Пару недель мое утро начиналось с выстраивания в кружок пяти кофейных чашек, пяти кофейных блюдец. Сервиз был еще бабушки Савина, чуть не трофейный. Шестую чашку разбили мои дети, шестое блюдце какое-то время цинично использовали вместо пепельницы друзья семьи. На чашках летали купидоны, на блюдцах — никто. Совершенства с шоколадными вензелями я не достигла. Даже близко к нему не подошла.
Полина молча выкуривает сигарету, официант мгновенно заменяет грязную пепельницу на чистую и блестящую. Новая пепельница выполнена в форме сердца. Приносит кофе. Как комплимент — два небольших сухих печеньица. Жадно накидываюсь на свое, в расстройстве я много ем.
— Так вот… — Полина будто бы продолжает разговор. — …Любовник. Прости, если я загружаю тебя. Мне бы хотелось выговориться, если ты не против.
Я не против. Сначала думаю, что я против, но кофе хорош, Полинины сигареты пахнут карамелью, а в одиночестве я бы уже рыдала от жалости к себе.
— Мы в Интернете познакомились, — задумчиво подпирает Полина высокую скулу рукой в желтых бриллиантах. — Скажешь, идиотка
Закуривает снова.
— Так вот. Я тогда только со вторым мужем развелась, настроение было — лечь и плакать, но я борюсь с такими настроениями, пинцет, как борюсь!
— Пинцет?
— Да, — охотно поясняет Полина. — Я очень люблю слово «пиздец», но как-то неудобно каждые двадцать секунд его повторять — некоторые люди обижаются. Вот я и сочинила этот пинцет. Здорово получилось, да?
— Да, — нерешительно соглашаюсь я.
— Так я о чем? О любовнике. Мне начальница рассказывала, такая есть международная штуковина — система сайтов для обмена информацией между врачами мира. Например, помер у тебя пациент, ты быстро размещаешь у себя на страничке: внимание, не назначать при гонорее большие дозы мышьяка, и так далее. Вопросы там можно задавать: «Дорогие коллеги, кажется, я случайно дала пациенту мышьяка, что делать дальше, подскажите, пожалуйста…» И болтать просто так можно, почему бы нет! Так вот. Разместила я свои фотографии. И короткий текст. По-английски. В первый же вечер — двести пятьдесят сообщений! Пинцет!
— Двести пятьдесят сообщений про мышьяк?
— Тебе не интересно? — участливо спрашивает Полина.
— Прости, пожалуйста!
— Ну ладно, — прощает меня Полина, — конечно, не про мышьяк. Про себя. Я, в принципе-то, медсестра. Ну, училась когда-то, давно. Так вот… Ричард мне сразу понравился…
— Ричард? — переспрашиваю я.
— Он американец! — немного раздраженно отвечает Полина. — Стоматолог из Калифорнии… Я же говорю: по-английски написала… Так… С мысли меня сбила! С мысли! Пинцет! Да, так вот Ричард мне сразу понравился… Роскошный такой зверюга, хоть и в возрасте. «Пятьдесят пять, — пишет мне». Калифорния — это сердце мира! Пинцет, как мне хотелось в Калифорнию!
— Ричард в Калифорнии, — повторяю.
— Ну да, да… Стали переписываться. То да се. Давай, говорит, встречаться. Хочу, говорит, любить тебя и подарить на свадьбу дом. Есть у меня на примете один дом… Цветы прислал, прикинь, пинцет! Пинцет! Всемирной службой доставки, правда, пришлось восемьсот тридцать шесть рублей доплатить. Хороший букет, чайные розы, еловые ветки, еще маки вроде бы и еще что-то такое, синее. Или фиолетовое. Лаванда? Вот… А как я согласилась в Доминиканку поехать, я уж и не помню. Нет, помню! В Доминиканку меня Этьен позвал!
— Ричард позвал, — поправляю я, ну потому что Ричард же! Какой Этьен?
— Нет, Этьен! Сначала Ричард, а потом Этьен, — загадочно поясняет Полина, велит официанту повторить заказ и интересуется у меня насчет коньяку. Я соглашаюсь, пусть.
— Этьен — это француз, — объясняет она, прищурив пестрые глаза, — тоже на форуме с ним познакомилась. На форуме любителей гончарного дела.
— Ого, — восхищаюсь, — так ты любитель гончарного дела! Гончарный круг, влажная глина.
Полина смотрит на меня со сложным выражением на лице. Аккуратно стряхивает серебряный пепел. Изящный столбик рушится неопрятной кучкой.