Верь мне
Шрифт:
О том, что в квартире не один, Власов даже не подозревал. Только через полчаса, когда организм запросился по малой нужде, Макс, проходя мимо гостиной, вдруг заметил странное голубенькое свечение. Это что еще за новости? Макс включил свет в коридоре и направился к источнику свечения.
Удивление? Нет. Скорее, замешательство заставило его остановиться перед стареньким креслом, в котором, свернувшись калачиком, дремала Лика Горская, сжимая в руке телефон, беззвучно взывающий к ответу. «Какого хрена ты тут делаешь?» Девчонка умела удивлять. Неужели у нее недостаточно мозгов, чтобы понять, что находиться здесь для нее весьма опасно? Откуда она вообще взялась здесь?! Что-то он не
Лика проснулась от негромкого мужского голоса за дверью.
— Арин, она спит… У меня, да… Да успокойтесь, никто ее здесь силой не держит и на кусочки не режет — она просто спит… Арин, не плачьте. Вашей дочери никто не угрожает — утром будет дома… Ну откуда я знаю? Все вопросы зададите ей завтра сами, ладно?..
Черт… Лика почувствовала, как стыдом заливает щеки — за всей этой суетой с Власовым она совсем забыла позвонить маме. Еще и звук отключила, потому что неугомонный жених решил измором взять — а что она ему сейчас сказать может? Ей вообще сейчас ни с кем разговаривать не хочется. «Бедная мама… Извелась, наверно…» Голос Макса стих, а через пару мгновений в комнате зажегся свет, и Власов, чуть шатаясь, направился к ней.
От подошедшего парня разило перегаром. Девушка невольно поморщилась, вспоминая, в каком состоянии притащила его сюда. Сейчас Власов, конечно, выглядел лучше и гораздо трезвее.
— Ну и как это понимать? — усевшись перед ней на корточки, спросил Макс. — Ты что здесь делаешь?
— Спасаю тебя от алкоголизма, — тихо ответила Лика. — Спиться решил?
Пару минут Власов молча изучал ее, видимо, связывая в протрезвевшем уме вчерашнюю попойку с ее нахождением в своем логове.
— Прогонишь? — поморщилась она, так и не дождавшись ответа.
— Как ты меня нашла?
— Это было легче, чем затащить тебя сюда, — усмехнулась Лика.
— И зачем?
— Надо было оставить на улице?
— Искала меня зачем?
И действительно, зачем? Лика не знала ответа. Просто жалко его стало. Просто хотела убедиться, что бед не натворит. Не смогла усидеть дома, зная, что он один теперь на всем белом свете; друга — и того лишился. Вместо ответа Лика пожала плечами.
— Мать совсем не жалко? Она вот не спит, дочь свою ищет…
А ведь Власов слышал дрожь в голосе женщины, первобытный страх за своего ребенка и тихую, молящую о пощаде слезу: «Максим, чего ты хочешь? Пожалуйста, отпусти ее… Она ни в чем не виновата, они с Кариной даже не общались…» Арина боялась его. Еще бы! Она скорее предпочла бы найти свою дочь пьяной в какой-нибудь сомнительной компании, но только не здесь, в лапах страшного и ужасного Власова, одержимого местью.
— Заснула, не успела позвонить, — совсем неубедительно попыталась оправдаться Лика.
«Не успела она позвонить… А мне вот некому теперь звонить. И дела никому не будет, если ночевать домой не приду!»
— Чтобы утром духу твоего здесь не было.
— Это вместо «спасибо»?
— Это вместо «спасибо», — согласился Макс. — В противном случае вышвырнул бы тебя на улицу прямо сейчас. Мать твою жалко…
И все-таки, он еще не совсем трезв. Власов попытался встать и уйти из комнаты, а ноги не удержали,
— Дура, что ли? — нахмурился Макс, когда под руками оказалась ее мокрая холодная футболка. Ну точно дура! Власов не удержался и потянулся к джинсам на девчонке — как есть дура! — Почему в мокром сидишь? Заболеть хочешь?
— А что мне, голой сидеть, ожидая, когда ты меня выгонишь? — огрызнулась Лика, изо всех сил гася в себе обиду на его грубости.
— Снимай.
— Да пошел ты…
— Идешь ты. В ванную, — рявкнул Макс. — Халат сейчас принесу.
— И чего это мы такие добренькие вдруг стали? Только что на улицу грозился вышвырнуть…
— Лик, не зли, а? И без тебя тошно.
Злить его и не хотелось. Уйти отсюда поскорей хотелось, и Лика не понимала, как так вышло, что вместо того, чтобы сбежать сразу же, как только этот алкаш мирно заснул, она вопреки всем доводам разума осталась. Что движет ею? И вообще, зачем она с ним носится? Зачем терпеливо сносит абсолютно не заслуженные оскорбления? Зачем в ливень приехала сюда, обманывая мать? Возилась с ним зачем? Не проще ли ей было б, если б Власов спился себе на радость? Забыл бы обо всем, и о ее семье в том числе. И почему сейчас так тихо, безропотно идет она в ванную вместо того, чтобы искать Влада и бежать отсюда куда подальше?
Всучив незваной гостье теплый халат, Власов вернулся на кухню. И почему бы не отправить девчонку домой сейчас же? Чего взъелся на нее? Ну сидит в мокром — ему какое дело? Мамочка он, что ли, ей? Она о себе не печется — а ему какое дело? Или все же не хочет, чтоб прямо сейчас, наслушавшись грубостей, сбежала она, оставляя его одного в этих стенах, где хочется волком выть? Ему плохо здесь. Ему мамины шаги мерещатся и голос. И вчера он не спешил сюда сознательно — не хотел возвращаться в пустую, мертвую квартиру. И как бы странно ни звучало, но, увидев здесь Лику, наворчавшись на нее, разбив мертвую тишину голосами, ему стало легче. А вот уйдет она сейчас, и снова тишина проклятая звенеть будет, сводя с ума… Даже накричать будет не на кого.
Лика управилась быстро и через несколько минут уже стояла на пороге кухни, кутаясь в пушистый мохеровый халат.
— Власов, не злись на меня, — тихо проговорила девушка.
— Много чести.
— Власов, в конце концов, я перед тобой ни в чем не виновата, и вешать на меня грехи Каринки не надо. Я, между прочим, помочь тебе хочу.
— Помочь? Это чем же?
— Я не знаю. Ты видишь во мне Каринку, но я не она. Я хочу доказать тебе это, я хочу исправить то, что сделала она.
— Лик, что ты собираешься исправлять? Ты вернешь мне мать? Или восемь лет жизни, которые я мог бы потратить куда приятней? Заметь, восемь лет жизни молодого здорового пацана с совсем другими планами на будущее. Ну так что, Лика? — он больше не сдерживался, кричал, злился, размахивая руками. А потом вдруг подошел к ней вплотную, ручищами уперся в стенку, зажимая, и в лицо ей, обдавая перегаром, выплюнул: — Что ты собралась исправлять? Может, ты хотя бы вернешь мне мое доброе честное имя, а? А то знаешь, куда ни ткнись, повсюду слышу: «Уголовник… Уголовник… Ай-яй-яй, подонок какой! Девочку несовершеннолетнюю изнасиловал!» Устал я, Лика, слышать это. Может, у твоего папочки припасена машина времени и он может открутить все назад, а? Нет? А что тогда ты собираешься мне предложить? Или ты думаешь, что достаточно поплакать, и все забудется? А может, ты ноги передо мной раздвинешь? Ну извини, твои ноги меня не интересуют. Отдельное спасибо за это скажи своей сестрице — меня теперь вообще мало что в этой жизни интересует!