Верь мне
Шрифт:
Парни, неловко потоптавшись, покидают палубу.
– А-алекс… Что же это такое? Я хочу веселиться… Танцевать с тобой… Но меня качает и жутко тошнит, – ноет она, искажая голос до раздражающего меня детского лепета.
– Успеем, – отражаю сухо. – Сейчас тебе лучше пойти в каюту и прилечь. Отдохнешь, и все наверстаем.
– Думаешь?
– Уверен.
Киваю подружкам, чтобы забирали ее. И мысленно возвожу Шатохину
Только они убираются, на палубе появляется Тоха.
– Порядок? – быстро спрашивает он.
Вижу, что взвинчен. Но меня интересует другое.
– С кем, мать твою, Соня?
– Собственно, с твоей матерью.
Такая вот игра слов. И меня она абсолютно не устраивает.
– Какого хрена, Тох? Ты забыл, что она тоже была замешена в том дерьме?!
– Ты же сам слышал, Полторацкий сказал, что сейчас ей можно доверять.
– Тоже мне гарант!
Рвусь обратно наверх, но Шатохин придерживает за руку.
– Сука, Сань, я понимаю твои опасения, но если договор с прокуратурой состоялся, есть смысл прекратить лишнюю паранойю. Мама Люда сядет, пусти ты только материалы в дело. И она это знает. Это ее выбор, сечешь? Тут интерес уже не на семью, только на тебя. Не тронет она больше твою Соньку, вангую. Бля, да зуб даю.
– Один раз слетали в Болгарию, а ты уже прям баба Ванга, я ебу!
Бросив это, ухожу. И в этот раз Тоха меня не тормозит. Но… Путь преграждает мать Влады.
– Как ты посмел приволочь на свадьбу моей дочери эту шваль?
Ответить ей не успеваю. Все внимание уходит в одном направлении – на палубу выскакивает какой-то черт в гидрокостюме и в странной маске, закрывающей все лицо и явно не предназначенной для дайвинга. Он несется прямо на нас. Инстинктивно дергаю тещу за руку, чтобы увести в сторону, но этот чувак целенаправленно следует за ней и засаживает ей в спину нож.
Сдавленный вскрик.
Жуткая растерянность в глазах – последнее, что я вижу на лице Машталер, прежде чем «маска» толкает ее за борт и бросается с ножом на меня.
Происходящее походит на чей-то бредовый сон. Никто из нас ни слова не говорит – ни я, ни «маска», ни Шатохин. Все действия сугубо на автомате. Нет ни секунды, чтобы подумать и выработать оптимальную тактику. Пока я выставляю предплечья, чтобы отразить удар, за первым всплеском воды слышится второй – Тоха ныряет за матерью Влады.
Со стороны левого коридора раздается шум шагов. Это отвлекает «маску» и позволяет мне выбить нож, который улетает за борт. Изучать траекторию некогда. Чувак удирает по правому коридору, и я, само собой, бросаюсь за
– Стой, сука… – рычу я.
Но, несмотря на все мои усилия, мужик изворачивается и сваливается в море. Я лишь зло бью ладонью по воде, когда рядом выплывает Тоха.
– Ну что?
– Слишком темно… – выдает он задушенно. – Прочесал там все… Не нахожу… Она же ранена… Высоко пырнул… Не думаю, что смысл есть… Блядь, ну я пытался…
– Тебе не стоит подниматься на борт… – лихорадочно соображаю на ходу. По правде, какими бы крутыми мы себя не считали, никто из нас не готов был столкнуться с подобной хренью. Растерялись как пацаны. И дальше… Хуй знает, что дальше! – Плыви к катеру, Тох… И жди там, я выведу к тебе Соню. Нужно ее увозить прямо сейчас. Переоденетесь, и сразу в аэропорт. На Париж. Скажешь, что кота ей привезут. В общем, успокоишь. Я не успею. Сейчас начнется суета.
– Кто это, мать твою, был?
– Я должен знать? – рявкаю бессильно.
– Заебись, свадьба… – все, что я слышу, прежде чем разворачиваюсь и иду обратно к носу яхты.
Как бы странно это ни звучало, но тяжелее всего вспоминать последующее прощание с Соней. Это настолько разрушительно для моего сознания, что я попросту не выдерживаю. Открывая глаза, обрываю поток воспоминаний. Поднимаюсь с кровати. Снова курю. И мечусь по комнате, как проклятый Минотавр по своему лабиринту.
Да, я до сих пор не знаю, найду ли я когда-нибудь из него выход.
Машталеру было выгодно, чтобы рану его жены, глубиной в тринадцать с половиной сантиметров, посчитали сопутствующим повреждением при падении в воду. Мы с Тохой после этого тоже посчитали нужным молчать. Правду узнали только несколько сотрудников полиции, с которыми я работаю тайно. Все запротоколировали и успели провести свою собственную, не проплаченную Машталером, судебно-медицинскую экспертизу. Тот, конечно, психовал, что труп жены не выдают слишком долго. Но тут его отвлекала Влада, решившая окончательно слететь с катушек. Пришлось и мне с ней повозиться. То один врач, то второй… Припадки эти, истерики, запои… Медовый месяц выдался трешовее блядоебской свадьбы, что, безусловно, меня более чем устраивало.
Сейчас она плотно сидит на колесах и при этом умудряется напиваться. Но не мне же ее останавливать. На хрен. Считаю, бумеранг, который она поймала фейсом, вполне ею заслужен.
37
Одно «прощай» с его стороны,
и наша общая вселенная оборвалась…
Хемингуэй писал, что Париж – это праздник, который всегда с тобой. Трудно с ним не согласиться. Особенно сейчас, когда город украшен к Новому году. Уникальную атмосферу Франции дополняет рождественский шик. Да, именно шик, потому что конкурируют между собой такие модные дома как Диор, Шанель, Картье, Живанши, Пьер Бальмен и подобные им.