Верь мне
Шрифт:
— Не становись параноиком в плане меня, Саша. Знать, что они делают — моя работа. В конце концов, я все еще сын Адмирала. Она рассказала тебе историю о Нолях?
В груди появляется боль. У меня может случиться сердечный приступ.
— Саша, — говорит он, поворачиваясь всем телом, чтобы встретиться со мной взглядом. Мне тяжело смотреть на его лицо, покрытое шрамами, но я заставляю себя. Он заслуживает того, чтобы его увидели. Заслуживает. Я должна ему.
— Их программа по выращиванию Нолей — правда. Ты была одной из первых, но их было больше. Майкл, приемный ребенок, которого
— Нет.
— Да, Саша. Твой отец был замешан в этом вместе с твоей тетей. Они начали эту программу, но все их мальчики сходили с ума. И все, что им нужно было сделать, это посмотреть на Джеймса, чтобы узнать, что принесет будущее этой программе. Он был, думаю, пробным проектом. Тот, на котором они все испытали впервые. В том числе его пленение и тюремное заключение в Гондурасе, когда ему было шестнадцать. Но девочки были другими. Их тренировали, но они не ломались, как мальчики. Они разводят их уже более двадцати лет.
Разводят? Так они думают о нас? Потомство? Что, черт возьми, не так с людьми? Как можно сделать подобное со своим ребенком?
— Знаешь, она сказала, что ты такой же.
— Я был номером Одиннадцать, Саш. Ты знаешь это. Ты всегда была Нолем. Харпер… она была Нолем, но мой отец специально подставил ее провал. И я ему помог. Ни за какую цену мы бы не вернули Харпер в эту больную программу.
— Но твой отец, Адмирал, не был хорошим.
Он смотрит на меня искоса, один глаз видно из-под его толстовки.
— Мы все плохие, помнишь?
— Мы не можем все быть плохими, Ник. Кто-то должен быть хорошим. Не может весь мир быть плохим. То есть я понимаю, есть оттенки серого и все то хорошее дерьмо. Но серьезно, мне нужно верить сейчас во что-то. Я понятия не имею, что происходит. И затем появляешься ты и выливаешь на меня это дерьмо. Ник, я больше не могу так. Клянусь Богом, мне хочется кричать — вот до какой степени меня все сбивает с толку.
— Что бы тебе ни сказала Мэделин, она солгала. Она собирается использовать тебя, Саша. Чтобы обучить других Нолей. Она собирается использовать тебя, чтобы возродить Организацию, только на этот раз править ею будет она. В данный момент Матиас де-факто является лидером, потому что я заключил с ним сделку там в Санта-Барбаре. Так планировалось, Саша. Я планировал этот момент уже более десятилетия. Но сегодня он встречается с Мэделин в том поместье. Они заключают новое соглашение…
— Матиас — Организация? — Джекс был прав. В чем же еще он окажется прав?
— Почему, по-твоему, он оставил меня в живых? — Ник хватает мою руку и сильно сжимает. — Подумай, Саша. Почему я? Зачем я был ему нужен?
— Ты убийца? Ты был ему нужен?
— Зачем я был ему нужен?
Я знаю, к чему он клонит этим рядом вопросов, но я не могу заставить себя произнести это вслух. Потому что, если я это сделаю, тогда должна буду признать, что моя жизнь была спланирована для меня. Что я всего лишь пешка в игре. Я — потомство.
— Я — сын Адмирала. Я следующий в очереди. Я — единственное, что осталось от руководства Организации.
—
— Я — наследник Организации, Саша. — Он говорит это строго. Говорит так, что я не сомневаюсь, что все, что сказал Джекс о нем, было правдой. — И дети не свободны. Спроси Сидней, свободны ли они. Спроси ее о детях, которых она нашла два года назад. То, что мы сделали — чушь собачья. Организация никогда не умирала, она попросту ушла в подполье и перегруппировалась со мной в качестве обещания о новом будущем. Я сделал много дерьма в Центральной Америке, Саша. С детьми, с новыми Нолями…
— Те дети на твоей спине, та татуировка...
— Я убираю Нолей в Гондурасе. Это моя работа. Я занимаюсь этим годами. Но чтобы не дать им успешно воплотить планы, я должен все испортить. Подставить их. — Он хватает меня за плечи и так сильно сжимает, что я вздрагиваю. Его глаза мечутся вверх-вниз, пока он смотрит на меня, словно отчаянно хочет, чтобы я увидела происходящее. Но я не уверена, что хочу это знать.
— Я убиваю их, — говорит он ровным голосом. — Я спасаю их, убивая. Я несу ответственность за смерть каждого. Я убиваю. Это моя единственная цель. И мне не жаль. Каждая смерть стала жертвой, которую нужно было принести.
Чувствую, как тошнота поднимается по горлу.
— И единственная причина, по которой я вернулся сегодня вечером, это рассказать тебе правду о себе.
— Почему? — Я так зла. — Почему мне нужно знать? Почему сейчас? Почему бы просто не оставить меня в покое? Ты тот, кто сказал мне двигаться дальше, полюбить кого-то, прожить нормальную жизнь. Так я и сделала. Я сделала все возможное, Ник. И теперь ты возвращаешься и переворачиваешь все с ног на голову! Если бы ты не начал искать меня, я все еще была бы в школе. Джекс никогда бы не нашел меня. Я была бы в безопасности и жила бы своей глупой жизнью, желая стать кандидатом наук.
— Я вернулся только для того, чтобы убедиться, что ты поняла. Я больше не могу это делать, и тебе нужно понять.
— Понять что? — Мне так сильно хочется кричать.
Он берет мое лицо в ладони и заставляет меня посмотреть ему в глаза.
— Понять, что ты единственная, кому я могу доверять. Поэтому, когда придет время, все, о чем я прошу тебя, это выполнить свою работу.
И затем он встает и спускается по лестнице.
— Эй! — кричу я ему вслед. — Куда, по-твоему, ты идешь? Ты не можешь появиться здесь вот так, забить мою голову всем этим дерьмом и просто свалить!
Но он продолжает уходить, затем садится в какую-то тупую маленькую машину, припаркованную на другой стороне улицы. Я бегу за ним, но дверь закрывается, и двигатель уже заводится, прежде чем я успеваю добежать. Стучу по окну, но он трогается с места и исчезает.
— Ублюдок! — кричу я. На улице начинают лаять собаки, а затем загорается свет на чьем-то крыльце. Я иду спиной вперед вплоть до тротуара перед домом. Боюсь, что соседи выйдут и спросят меня, что случилось.
А я даже не смогу им объяснить.