Верь только мне
Шрифт:
—Ты все это время играла, хочешь сказать? — снова достаю сигарету, но нервно разрываю ее в руках.
Виолетта смотрит на меня максимально холодно: —Нет, мне правда было хорошо с тобой. Все это было… забавно, — выдает мне мое же слово, я с самого начала считал ее именно забавной.—Ты такой непокорный студент и я такая, пытающаяся поставить тебя на место училка. Тайные встречи и наши игрища, пожары и взрывы, прямо как у героини боевика....
Что за ерунду она несет?
Все это Олененок выдает с невозмутимым лицом, но абсолютно неестественным
—К чему ты клонишь? — начинаю раздражаться.
—По большому счету, Вил, если откинуть весь этот антураж, — у меня и не было к тебе чувств.
—Да что ты говоришь! То есть твои слезы в больнице мне привиделись? — ухмыляюсь, хотя внутри извергается вулкан негодования.
—Ты мне близок, бесспорно. Я переживала за тебя, как переживала бы за Макса или за Аню Новик, но ты мою доброту с чувствами не путай, — хлещет меня своим роботическим голосом.
—А ты мне свои чувства за доброту не выдавай! — выкрикиваю ей.
—Прости, но сердцу ведь не прикажешь, — показательно безразлично пожимает плечами.
—Это когда ты успела сочинить такой бред? — на повышенных выдаю.
Она прикрывает глаза и с выдохом выдает: —После взрыва и больницы, когда все нормализовалось, я поняла, что ничего не чувствую. Хотела дождаться твоего восстановления и потом поговорить. Да, была страсть и яркие эмоции, хороший секс, но… не любовь, понимаешь? Поэтому я ни разу не смогла признаться тебе в ответ.
Чувствую, как высоко дергается мой кадык, пытаясь проглотить слезный ком, поступающий к горлу.
—Ты себя слышишь? — произношу совсем уж жалко почти шепотом. —В глаза мне сейчас скажи это!!!
—Что ты хочешь услышать?
Что я хочу услышать?
Что ты просто напугалась.
Что мы все преодолеем.
Что ты зла на меня.
Что ты ненавидишь меня.
Что угодно! Только не эти конченные заученные фразы.
—Скажи мне в глаза, что не любишь меня! — губы противно кривятся, когда произношу это.
Виолетта молчит, глядя сквозь меня, стараясь не палиться. Набирает воздуха, но не может выжать из себя это чертово предложение.
—Давай, ну! — злостно выдаю ей в лицо. —Не можешь? Нахрена ты затеяла эту игру? Почему нельзя просто поговорить? Что тебя волнует? Просто скажи мне, что я сделал не так?
—Все так, Вилли, — она как-то слишком по-дружески треплет меня по плечу. —Просто я не люблю тебя. И у меня вряд ли получится.
Контузит.
Она сказала это.
ОНА ЭТО ПРОИЗНЕСЛА.
Она смогла.
Подбородок бесконтрольно трясется, сдерживая отчаянную обиду.
—Я не люблю тебя, — затаптывает меня окончательно, —И не вижу смысла продолжать эти отношения.
Кровь с оглушительной болью сворачивается в венах. Движение по артериям прекращается. Я умираю. Теперь-то точно.
Закусываю кулак, убеждая себя, что я все еще в палате в бреду, и эта ситуация мне просто снится.
Расскажи
А прямо сейчас я предаю ту часть себя, которая отвечает за фишерское самообладание и хоть какое-то подобие гордости. Потому что я на грани того, чтобы на коленях умолять ее забрать свои слова обратно.
—Виолетта, блять! За что?
—Извини….
—Извини? Извини? — как-то совсем по-психопатски улыбаюсь, стараясь найти название тому, что сейчас проживаю.
Клиническая смерть.
—Я доверял тебе! Твоим, блять поцелуям, твоим словам!
—Я тебе ничего не обещала, Фишер, — называя по фамилии, увеличивает дистанцию между нами.
Наворачиваю нервные круги вокруг застышей на месте Виолетты, которая кутается в воротник пальто и не может глаз на меня поднять.
Тело рвет на части, как в плохом музыкальном клипе заставляя то падать на колени, то всплескивать руками, то смотреть в небо. Не нахожу объяснения происходящему.
—Виолетта! Милая! Эй! Олененыш! — отчаянным шепотом обращаюсь в самым глубинным ее чувствам, пытаясь обнять.
Она просто напугана. Так ведь?
—Вил, не надо, — отпихивает меня. —Не нужно! Все уже решено!
Нервно сплевываю, чтобы хоть как-то сбить тряску в голосе.
—А меня ты спросить не забыла, когда решения принимала? — с решительной злостью выдаю.
—Вилли….,— мяукает мне в ответ, не решаясь смотреть в глаза.
—Лучше бы я сдох тогда в машине! Для чего ты меня спасала? — мне бы лучше заткнуться, но меня несет. —Потому что то, что ты сейчас делаешь — это убиваешь меня, блять! Не верю ни единому слову твоему! —беру ее за плечи и ору в лицо. —Нахрена ты это делаешь, а? А?
Она часто моргает, и из-под ресниц скатываются две пухлые капли, оставляя влажные полосы на щеках, но Виолетта продолжает стоять на своем: —Все кончено, Вил. Прости….
Извергающийся во мне вулкан вдруг затихает, и потоки лавы в секунду берутся пуленепробиваемой коркой. Черной, выжженной, покрытой пеплом.
Где я, тяжело дыша, всматриваюсь в глаза Виолетты в поисках хоть как-то зацепки, искры, белого флага, но вижу только пики и копья.
Моя теперь уже бывшая училка замедленно моргает, будто фотографируя меня на память. Мы оба знаем, что видимся в последний раз. До последнего прожигаю ее взглядом, пытаясь сделать рентген и заглянуть внутрь.
—Нам обоим нужно начать новую жизнь. Не иди за мной, пожалуйста, — заученно произносит робот, и шагает от меня прочь.
Последнее, что я вижу, это ее удаляющаяся в сторону наших машин спина и усиливающийся колючий снегопад в свете фонарей.
—Скатертью дорога, — мерзко выкрикиваю ей вслед в бессильном отчаянии. —Ненавижу тебя! Ненавижу!
– --
—Вил, ты не бери близко, — говорит Макс, когда я, выдержав паузу, возвращаюсь к машине. Кир со своей неадекватной сестрой уже уехал. —Она не в себе после всего случившегося. Дай ей время.