Верь

Власова Мария Игоревна

Сама виновата, слишком сильно жалела себя и сейчас, кажется, начинаю снова. Нервно кусаю губы, что будет дальше мне неизвестно.

— Что ты еще сделала ради этого… парня? — спрашиваю, даже не смотря на неё.

— У меня не было выбора, мой зверь, он…

— Я спрашиваю не это! — резко прерываю её словесный поток.

— Даша, — чувствую, как сморит на меня, но не смотрю на неё, — мой зверь слишком силен. Я не могла иначе.

— Да что ты мне говоришь? — в этот раз я поворачиваюсь, чтобы посмотреть в её бессовестные глаза.

— То и говорю,

я даже человеком самостоятельно стать не могла. Это твой альфа может сопротивляться влиянию зверя, и то не представляю насколько его воля для этого должна быть сильна.

Смотрит на меня всё тем же своим жалким взглядом, как зверек какой. Какая же она милая, не понимаю — почему Артур не влюбился в неё? Наверное, дело в том, что она больше зверь, чем человек. Парень же охотник, вот и не подействовали на него магия её милого лица и выразительных глаз.

— Что ты им рассказала? Что они знают о вас? О чем ты вообще думала, рассказывая о связывании ему?

Молчит, опускает взгляд, чем ещё больше меня бесит. Встаю с кровати, хватаю за холодные руки, безвольные и тонкие.

— Почему молчала? Я как дура, говорила, говорила… Что они знают, Тась? Ты хоть понимаешь, какими могут быть последствия? К чему это всё может привести? — сжимаю её пальцы, но она на удивление спокойна.

— Нас истребят, — говорит с грустной улыбкой смотря в никуда.

Она смирилась, всё приняла. Ей уже плевать, что погибнут люди, а я не хочу, чтобы из-за меня кто-то умирал! Хлопок, Тася заваливается на подушку, щека красная, моя рука болит. Дала хлёсткую пощёчину потому, что поняла, не могу по-другому.

— Если мы останемся здесь, так и будет. Но я не собираюсь быть виновной в истреблении оборотней, в чей-либо смерти. Поняла? Я так просто не сдамся, и ты не смей!

— Я не разговаривала не потому что не хотела, а потому что не могла. Они знают многое о нас, но не всё. Иначе заставили бы меня не просто искать тебя, но и убить. Этого было бы достаточно, чтобы избавиться от твоего альфы. Тот парень, он хочет крови, и, если остаться здесь — он её получит.

— Поэтому мы сбежим этой ночью, — говорю ей уверенно.

На этом наш разговор закончился, где-то через десять минут начался сбой моего плана. Я наивно полагала что нас оставят в покое, до самого утра. Первым заявился Андрей с тележкой для забора крови. Самое странное он подкатил её не к Тасе, делающей вид, что крепко спит, а ко мне.

— Давай руку, — с фальшивой улыбкой говорит он.

Конечности ко мне свои тянет, на столе уже жгут, шприц и пакет для крови. Много взять собрался, гад.

— Нет, — говорю резко и слегка агрессивно.

Мне кажется он так привык к моей послушности, что слегка остолбенел от моего отказа. Складываю руки на груди, доктор хмыкает и улыбается.

— Уверена? — спрашивает с подозрительной улыбкой.

— Проваливай, — говорю ему, толкая тележку подальше от себя.

— С одной стороны это правильный выбор, с другой не очень, — говорит он все с той же странной улыбкой и уходит, укатив тележку.

О том, что он говорил поняла

только через час, когда начало уже темнеть, а к нам заявился Рад, собственной персоной. Наивно было полагать, что он меня сегодня не тронет. Странное дело, даже если меня нашли только для того, чтобы выманить альфу, что-то не сходится. Почему я здесь так долго, зачем меня лечили? Почему бы не сразу вывести меня куда-то и… а что они собрались делать дальше? Махать мной как тряпкой, чтобы Кай пришёл за мной? Да этому ублюдку наплевать на меня, даже его зверю! Почему мне кажется, что я уже не верю в это, а только надеюсь? Что-то не сходится в плане представленному Артуром, причем сильно.

— Вижу ты по мне соскучилась, — вальяжно закрывает дверь за собой ногой.

Судя по камуфляжной форме и военным ботинкам на охоту он уже собрался. По спине прошелся холодок, неужели что-то пронюхал? Волчицу он как будто и не замечает, походит к моей кровати. Слезаю с нее, но с другой стороны, чтобы она нас отдаляла друг от друга. Отхожу в сторону, на всякий случай сжимаю руки в кулаки.

— Я же сказал тебе — слушаться, — загибает руку и достает из-за ремня пистолет.

Молчу, пока он направляет пистолет на Тасю. Не двигаюсь, даже, кажется, дышать забываю, только внимательно смотрю не на пистолет, на него.

— Скажи мне, что это была твоя ошибка, люди полезны пока слушаются. Ты меня поняла? — спускает предохранитель с громким щелчком.

— Нет, — говорю спокойно, — я же зверь, а не человек.

Вздрагиваю при каждом громком хлопке выстрела, но на кровать с Тасей упрямо не смотрю. Два, нет три выстрела. Хорошо, что не видно насколько сильно меня бьет дрожь. Откуда знаю, что он блефует? Шестое чувство? Интуиция? Он хмыкает и переводит оружие на меня. Слегка склоняет голову на бок, смотрит на меня с прищуром.

— Пойдем, — говорит и кивает на дверь за его спиной.

— Я с тобой никуда не пойду, — говорю ему уверенно, и он смеется.

Даже пистолет опустил и продолжает смеяться, пока резко подходит ко мне и хватает за шею. Даю кулаком в челюсть, как учил, но он не отпускает, только кривится, как от комариного укуса. Сжимает шею одной рукой, а второй приставляет еще горячее дуло пистолета к виску. Он обжигает кожу так сильно, что даже чувствую специфический сладковатый запах. Боль такая сильная, что хочется зажмуриться и заплакать, но я не делаю этого. Моё лицо уже не испортишь новым шрамом, сейчас нужно не показывать слабость.

— Зверушка, тебя ведь никто не спасет, — его палец смещается на спусковой крючок, на лице непроникновенная маска.

Улыбка жуткая на его лице, безумец, настоящий безумец! Резко дергаюсь вперед и даю лбом ему в челюсть. Звук выстрела совсем недалеко от головы заглушает. Он попал в меня? Не чувствую боли, значит нет. Хватаю за руку, пытаюсь отобрать пистолет, но добиваюсь совсем другого. Пистолет он не роняет, зато второй рукой волосы мои в кулак сжимает, заставляя встать на носки.

— Доигралась, — говорит на одном вздохе, а затем прижимается своими губами к моим.