Вера и рыцарь ее сердца. Книга пятая. Седьмое небо
Шрифт:
Нет, не из-за уговоров своей жены Володя пошел в церковь «Радость», а для того, чтобы уберечь жену от вовлечения в секту, но слова пастора о божьей любви тронули его душу. В тот день, когда он слышал, как вдохновенно церковь прославляла Бога, как со слезами молилась о прощении грехов, как просто говорил пастор о спасении во Христе и любви Бога Отца, тот был потрясен, словно был слеп и прозрел.
– Это моя церковь – сказал он Римме после служения, – Эта церковь не противоречит моей православной вере, она ее укрепляет.
Ко времени приезда
Прошла неделя.
Вера зашла к брату узнать новости о ее работе в Бельгии, но звонков от представителей фирмы, ищущих средний медицинский персонал для работы заграницей не было, как и не было самой фирмы по указанному адресу, что выяснил брат самолично.
Вера поникла духом, она сидела за столом, потупив взгляд, и сосредоточенно собирала в кучку крошки со скатерти. Через какое-то время к ней за стол подсела и Галина.
Галина подсела даже ближе, чем этого хотелось Вере, и она интуитивно почувствовала себя мышкой в западне, но отодвинуться она не могла, мешал подоконник.
Краем глаза, Вера видела, как Галя, наклонившись над столом, указательным пальцем подталкивала в ее сторону какую-то бумагу, сложенную вчетверо. Бумага на праздничной льняной скатерти упиралась и не хотела плавно переходить границу между Галей и Верой, и тут Верой овладела тревога. Виновато опущенная голова снохи тоже внушала тревогу, а вчетверо сложенный листок казался похоронкой, и он медленно приближался к ней.
Молчание продолжалось, напряжение росло и Вера взмолилась.
– Галя, что это значит? … Что это за бумага? … Она для меня?
Тут Галя посмотрела на Веру ясным взглядом безвинной жертвы, но объяснять происходящее никак не осмеливалась.
– Да, говори же, Галя! Что это за бумага? Эта бумага для меня? Что в ней?
Беду предвещал этот аккуратно сложенный листок. Вера приготовилась встать из-за стола, ей совсем не нужно было знать, что означал сей листок, ибо брать в руки она его не собиралась. Галина поняла, что так продолжаться больше не может, и, положа руку на сердце, заговорила.
– Вера, Верочка, … ты знаешь, … что мы тебя любим.
Час от часу не легче, в Верином сердце поселился ужас.
– Вера, … нам пришла … эта …Ты помнишь, Катя уезжала в Андрюшино учиться? … Так, это квитанция за телефон. Верочка, твои переговоры в Андрюшино обошлись нам в 500 рублей. Мы не имеем возможности их оплатить!
Вздох облегчения потряс бедную Веру, ведь она приготовилась услышать что-то страшное о Кате.
– Ух, слава богу! Ну, конечно, я с радостью все оплачу. Только, прошу, не пугай меня так больше.
Удрученная Вера шла к автобусной остановке. На двух автобусах добиралась она в свой Гурьевск. В ее дамской сумке лежали ненавистная платежка за телефон, на оплату которой пойдет половина ее зарплаты, и две пышные сдобные булки, которые дала Галина
– Женщина, подайте, милости ради.
Не обращая внимание на попрошайку, Вера шла по улице, не оглядываясь.
– Женщина, ну, пожалуйста, дайте на хлеб. … Женщина подайте на пропитание. … подайте, ради Христа.
Вера остановилась и укоризненно посмотрела на человека, который просил у нее денег. Этим попрошайкой оказался невысокий белобрысый мужчина, средних лет. Видя с каким вниманием его разглядывает вполне приличная женщина, он продолжил канючить: «Подайте, ради Христа».
В ответ лицо Веры недовольно сморщилось, и она махнула было на него рукой, как тут, до ее сознания дошла очень простая мысль, что ее положение ничем не лучше.
– Я, господин нищий, сама такая же нищая, как и вы! Но я милостыни не прошу, я работаю за гроши! Знаете ли вы, что очень скоро мне негде будет жить? Может вы меня у себя пристроите? … А, не начать ли нам побираться вместе? …
Тут, и ее белобрысый преследователь растерялся, от лучей заходящего солнца его длинные белокурые волосы стали рыжими, а его лицо странно вытянулось, как на иконах великомучеников.
Но Веру уже нельзя было не остановить, ей хотелось убедить себя и прохожих на улице, что не этот бродяга, а она нуждалась в подаянии!
– Хотите знать, сколько денег лежит в моем кошельке? Сколько стоят два билета на автобус! А теперь я протягиваю руку, подайте мне для пропитания моих детей! … Я работаю, как черт, а не могу содержать семью! … Уходите, и не приставайте больше ко мне …
– Женщина, ну, что вы так расстроились? Я же не бандит какой-нибудь, я кушать хотел … на хлеб просил.
Увидев, чтобы вокруг них собрались любопытные, мужчина опустил голову и поковылял в сторону магазина, а Вера поплелась к автобусной остановке. Ожидая автобус, она успокоилась и поняла, что отказала голодному человеку в хлебе!
– Этот бродяга, просил у меня хлеба? А я его обругала и прогнала, как собаку, а сама забыла, что у меня в сумке лежат две булки сдобного хлеба! … Выходит, что я отказала в хлебе не нищему, а Иисусу Христу! … Я отказала нищему, потому что сама не верю, что с божьей помощью я смогу вернуть Гале деньги за переговоры!
От горьких мыслей женщине становилось не по себе. Она была рада, что в подошедшем автобусе оказалось свободное место у окна. Автобус тронулся, и перед взором женщины замелькали дома и деревья, но Вера видела перед собой только образ нищего мужчины, рыжие волосы которого теперь казалась ей золотым ореолом его святости.
– Я соврала голодному человеку, что на моем иждивении находятся трое детей, когда Таню и Витю кормят мои пожилые родители. … А, хлеб? В сумке у меня две булки, нам с Катей и за неделю не съесть! … Как я могла отругать голодного человека, за то, что он попросил у меня хлеба! … Да, это был Иисус … как теперь жить дальше?