Вера и рыцарь ее сердца
Шрифт:
– Специалисты убеждены в своих диагнозах и настаивают на экстренных лечебных мероприятиях.
– Римма, какой конкретно диагноз ставят Саше?
– Ох, Володя, проблема даже не в диагнозе, а в двух правомочных диагнозах. Фтизиатр убежден в туберкулезе голени, а хирурги городской клиники – в саркоме!
– Прямо как в новогодней лотерее: или бублик без дырки, или дырка от бублика!
На это пустословие дочери никто не обратил внимания. Потом все они дружно ели гречневую кашу, как приговоренные доесть разогретую Верой гречку с мясом до чистых тарелок. К концу ужина Вере стало не по себе, но она боялась нарушить первой молчание за столом, и первым заговорил папа.
– Римма, должен
Он положил свою большую ладонь на руку жены. Римма перестала чертить круги на кухонной клеенке и подняла на мужа темно-синие глаза.
– Володя, дело в том, что только специалисты ЦИТО. Это московская клиника для знаменитых спортсменов. Но нам, простым смертным, туда хода нет.
– А это мы еще посмотрим, кто их нас смертный, а кто нет!
Надежда зазвучала в голосе отца, и эту надежду Вера хранила в сердце весь вечер, пока не заснула. Утром ее разбудил папа, он был одет в свой парадный костюм.
Этим днем Володя выехал отправился не на работу, а в обком компартии.
Вступление в ряды коммунистической партии было его осознанным шагом. В глубине души он был уверен, что Иисус Христос был первым коммунистом на земле, потому что коммунистические идеи равенства и братства были божьими идеями. Как коммунист, Володя смог приносить больше пользы городу своим трудом, и партия доверила ему руководство дорожно-строительными предприятиями города Караганды.
Тем солнечным морозным днем, управляющий автотрестом Шевченко шел в обком партии не по работе, а со своей личной просьбой. Входя в двери обкома, он беззвучно помолился Богу, а на ступенях мраморной лестницы, покрытой красным ковром, осенил себя крестным знамением. Его без очереди принял первый секретарь областного комитета коммунистической партии, и просьба Шевченко была услышана.
На все семейные сбережения Римма накупила кучу золотых изделий, которые предназначались для докторов и медсестер московской клиники, в знак благодарности за будущее исцеление ее сына, и через неделю супруги Шевченко отправили сына в Москву на лечение.
Сашу обследовали в ЦИТО дня три, а потом прооперировали. Операция была несложной и прошла без осложнений. В суставной коленной сумке молодого человека обнаружили осколок от травмированного мениска, который извлекли специальными щипцами через маленькое отверстие под коленкой. Этот осколок и был причиной нестерпимой боли при любом движении. Послеоперационный рубец скоро затянулся, и, чтобы оживить высохшую ногу, которая за время болезни стала короче на пять сантиметров, Саша часами просиживал в специальной ванне, сгибая и разгибая выздоравливающую конечность. Он добился потрясающего успеха в реабилитации колена, и его усердие в разработке колена послужило примером для других пациентов ЦИТО.
На мартовские каникулы Вера с родителями полетела в столицу, чтобы проведать брата. К ужасу четы Шевченко их сына в больнице не оказалось. Как позже выяснилось, что Саша не стал дожидаться выписки из больницы, а отправился Караганду самостоятельно, ведь ему натерпелось обнять свою любимую девушку.
Римма еле сдерживалась от негодования: – Как мог Саша променять нас на какую-то Галину?
Папа этого тоже не понимал, а Вере стало интересно увидеть ту таинственную «дуру», которая выбрала в женихи ее упрямого брата, но больше всего ей хотелось познакомиться с Москвой, где даже воздух был наполнен запахом истории ее родной страны.
Московские старинные церкви и церквушки сверкали золочеными куполами, зазывая прохожих торжественным колокольным звоном, а двери некоторых из них были открыты для туристов.
– Интересно, о чем думали мастера, строившие такие великолепные здания? Наверное, каждый из них
Церковное убранство сияло золотом, а с икон то с одобрением, то с укором взирали на любопытствующих туристов лики святых. Под высоким сводом звучали прекрасные голоса, поющие «Господи, помилуй!». Потом девушке в толпе верующих бабушек и дедушек вдруг стало не хватать света и свежего воздуха, поэтому она оставила церковь верующим и поспешила выйти на свежий воздух, под ясное небо.
Вокруг храма росли дубы, потерявшие листву, они были похожи на графическое изображение кровеносной системы сердца. В конце широкой улицы пронзали небо остроконечные шпили Московского университета. Вера обернулась назад, когда услышала напевный перезвон церковных колоколов, а, обернувшись, сама пришла в изумление от совершенной красоты божьего храма.
– Строители и этой церкви уже давно покоятся в земле, а их искренняя вера воплотилась в монументальное искусство, которое восхищает человека своей неземной красотой до сих пор, – подытожила свои раздумья Вера и поспешила к туристическому автобусу, который через минуту, другую, вновь покатил по улицам столицы. Экскурсия по Москве завершилась на Красной площади. Там девушка слушала счастливчиков, которым после нескольких часов стояния в очереди удалось попасть в Мавзолей, и теперь они охотно делились своими впечатлениями с теми, кому в этот день не повезло, увидеть воочию забальзамированное тело товарища Ленина.
Москва запомнилась Вере тремя эпизодами.
Первый – посещение церкви, которое в ее памяти оставило не очень приятное чувство, словно она подглядела в замочную скважину за соседями.
Второй – дегустация рыбы, купленной мамой в огромном рыбном магазине. Волшебный вкус копченого угря невозможно было передать словами.
И, наконец, третий эпизод – первое в жизни девушки признание в любви и предложение выйти замуж.
Игорь, сын гостеприимных хозяев квартиры, где остановила семья Шевченко, был совсем не похож на Вериного рыцаря, поэтому с ним ей было легко и просто. С разрешения Вериных родителей, молодой человек пригласил девушку побродить по ночной Москве. Той ночью внезапно похолодало, и на весенний город стал падать густой мокрый снег. Он падал хлопьями, и через падающую снежную тюль, Москва преображалась в царство огней. Девушке казалось, что все звездочки вдруг разом упали с неба на город и засияли на городских башнях, отражаясь в темных водах Москва-реки. Этот вечер ей хотелось поделиться с Игорем тем столичным воодушевлением, которое переполняло ее сердце. Кружась в снегопаде по пустынных улицах города, она слышала в себе музыку Чайковского, а на мостах через Москву реку читала стихи Пушкина, Есенина, потом собственный стих сложился о запоздалом снеге.
Весна обернулась снегом, забытым воспоминанием,
Город притих убелённый, заколдованный снежным молчанием.
По улицам бродят прохожие, плененные снегопадом.
И вечность стала мгновением, таявшем над моим взглядом.
Пусть закружит меня во времени, пусть забудут меня друзья,
Мой рыцарь, возьми мою руку, уведи неизвестно куда.
Нам холодно вместе не будет, и бури вдвоем не страшны,
Судьба нас потом рассудит, только уйти не спеши.