Вера в ближнего

Каменистый Артем

— Угу. Эти ушлёпки голову Ленину чуток переделали, тогу ему римскую повесили, навешали лучей добра и решили, что трюк прокатил. Но не со мной. Я люблю смотреть на всё подряд. И запоминаю разное. Как Ленина не наряжай, как ему голову не рихтуй, я всё равно его опознаю. Вот и ржал с того, что они молятся на идола, который священников сжигал в бочках со смолой.

— Не было такого, — возразил Толстый. — Никого он не сжигал.

— Откуда тебе знать. Ты ведь старую жизнь не помнишь.

— Но такое помню, — настаивал Толстый.

— Не можешь помнить. Никак не можешь. Ленин помер в те времена, когда тебя быть не могло. Даже КГБ ещё не было, а Ленин уже был. Ты его не застал, ты не видел, что при нём было. Откуда тебе знать, что тогда происходило? Может он вообще из священников делал фрикадельки для супа.

Толстый постучал себя по голове:

— Память у меня такая же, как у тебя. А вот мозгов точно побольше. Так что не надо мне эту дичь втирать.

— Ладно, пусть не в смоле сжигал, — легко согласился Клоун. — Но только не говори, что коммунисты

церковь не гнобили.

— Было такое, — признал Толстый. — Религию они, вроде как, не одобряли. Но заживо в бочках священников не жгли. Время, конечно, было суровое, но не настолько.

— И чем там тема с сектой закончилась? — спросил Домовой.

— Да заморили меня эти фанатики, — вздохнул Клоун. — Обиделись из-за того, что я ржал, как конь с их Ленина. Еду мне давали, они же, типа, добрая религия, от голода помереть не дадут. А вот воду не давали вообще. Ох и нехорошо помирать от жажды, никому не советую. Лучше от голода. Дольше, конечно, но не такая уж большая разница по времени. Игроки быстро без еды копыта отбрасывают, нам ведь много жрать приходится. Тяжко, но терпеть можно. А вот жажда, это муки ада. Как вспомню, так тошно становится…

— Забудь, — заявил Март.

— Забуду, если ты что-нибудь расскажешь, — ухмыльнулся Клоун. — Всем интересно послушать историю от лидера.

— Моя история простая и скучная. Однажды, когда я был таким же наивным и полностью тупым, как большинство из вас, довелось мне отправиться к границе. Вот как мы сейчас идем. Тоже небольшой отряд, два грузовика, два пикапа. А зачем больше? Вполне нормально: и не светишься сильно, и есть, чем отмахаться, если по мелочам нарвёшься. Я не в лидерах был, простой стрелок в гнезде пулемётном. Не проехали мы и половину пути, как всех нас слили. И прист не помог. Сильный прист, быстро работал, многих поднять успевал. А тут не успел. Такая вот история.

— Да, ты прав, история у тебя не очень, — резонно заметил Клоун. — Мы хотим подробностей.

— А я вот хочу пива похолоднее. А нету.

— Да ладно тебе, колись давай. Кто слил, как, за что. И где это было?

— Это было в Раю.

— Рай, в смысле на севере? — чуть не подпрыгнул Клоун. — Ты что, и там бывал?

— Да где я только не бывал…

— А чего свалил оттуда? Туда ведь, наоборот, народ попасть мечтает. Это ведь, вроде, единственная зона побережья, куда не попадают новички. И старым игрокам при смене региона туда тоже не попасть. И вообще там вроде как, всегда тихо, никаких разборок. Райское местечко. Чего тебе там не сиделось?

— Да ты там выть на льдины начнёшь уже через неделю. Там такая холодина, что даже пиво в глотку не лезет.

— А к чему ты вообще эту историю рассказал? — спросил Толстый.

Март, неспешно отхлебнув, ответил:

— К тому, что в том отряде тоже болтали много. А болтать тут не надо, надо дело делать. Вот мы тогда и проболтали всё, что можно. Для совсем тупых поясню: спать надо. Хочется или нет, а надо. Кто знает, что с нами завтра будет. И послезавтра тоже. Может, вообще поспать ни минуты не получится. Так что, отсыпайтесь про запас.

* * *

Читер проснулся от душераздирающего крика. Кто-то неистово орал над самым ухом. Орал в страхе, с неописуемым ужасом, на одной безумно тоскливой ноте. Звук, который способна исторгнуть лишь глотка человека, потерявшего абсолютно всё и только сейчас осознавшего масштаб невосполнимой утраты.

Вскочив, инстинктивно выхватил пистолет и лишь затем попытался разобраться, что здесь, собственно происходит.

Происходил Орех. Сапёр лежал на разложенном спальнике и рвал рот в крике, уставившись в потолок полностью невменяемым взглядом. Все остальные, разумеется, проснулись и уставились на источник шума непонимающими взглядами.

Дворник, не выдержав, придвинулся к генератору воплей и отвесил лёгкую оплеуху. Это для него, конечно лёгкую, а Ореху будто лопата прилетела. Голова его дёрнулась так сильно, что едва от тела не отделилась, крик стих, а в глазах загорелись проблески разума.

— Чего орёшь?! — раздражённо прогудел кваз.

— Мне приснилось, что Ленин съел мою еду, — идеально-чётким голосом ответил Орех.

— Бывает. Но больше не кури то, что вчера перед сном курил.

На пороге возник Толстый и тревожно поинтересовался:

— Что тут за вопли?

— Да тут Орех слегка с веществами перебрал, всё нормально, — ответил Клоун.

— Перебрал?! Да вы что, забыли, где мы?! Сюда мертвяки свернули. Шли мимо, но услышали эту сирену и свернули.

Март, оценив предрассветный сумрак в бойницах, начал вставать, приказав:

— Раз уж все проснулись, назовём это с добрым утром. Успокаиваем мертвяков, завтракаем и едем дальше.

— Ты насчёт мертвяков неправильно меня понял, — напряжённо заявил Толстый.

— Ну так скажи, как это надо понимать.

— Это надо понимать, что их много. Их просто охренеть, как много. И они все зачем-то идут сюда, а это очень плохо. Но зато мы хорошо выспались. Правда, Орех?

Глава 18

Жизнь девятая. Спасительная скорость

Механиков, разбирающихся в автомобилях, ценили не за красивые глаза. В мире, где можно легко и бесплатно найти новёхонькую машину, казалось бы, такая профессия обречена на вымирание. Но так мог подумать только человек, которому никогда не приходилось спросонья улепётывать от орды заражённых. Все три машины завелись на пять баллов из пяти, несмотря на то, что новыми их не назовёшь, все

побывали в переделках, да и водители проявляли немалую нервозность. Ну а как тут не нервничать, если на улицу выскакивали под хоровое урчание сотен и тысяч мертвяков, с треском сносивших одно заграждение за другим. Захлопали мины под ногами тварей, отрывая конечности и осыпая убойными осколками. Треснул одинокий выстрел, — кто-то не выдержал, нажал на спуск на бегу, не целясь. Но толку ни от взрывов, ни от пуль сейчас не будет, это всё равно, что швыряться в цунами снежками. Заражённые пёрли сплошной массой. Лавиной, не замечающей преград. Мешая друг дружке и даже переплетаясь телами. Их монолитная стена смела все три линии заграждения, не замедлившись ни на секунду. Даже спирали «путанки» сходу завалили тушами тех неудачников, которые в них увязли, после чего прошли по ним, ломая кости и вминая в землю. Отряд спасла именно скученность тварей. Перед тем, как атаковать пост, заражённым пришлось пробираться через узкий овраг с крутыми склонами. Туда их навалилось столько, что из него они буквально волной выплеснулись, без единого просвета. И каждая частица этой волны рвалась к цели, игнорируя всё прочее. В итоге мешали друг дружке, отчего общая скорость замедлялась. Плюс помогло то, что в авангарде не оказалось сильных мертвяков, способных легко обогнать всех прочих, связать людей боем, не позволить уйти до подхода основных сил. Машины даже выскакивать на дорогу не стали. Не успеть. Так и помчались, как стояли, вдоль неё, по вялой траве, постепенно смещаясь к обочине. Пикап при этом оказался позади всех, и Толстый, нервничая, начал забирать вправо чуть сильнее, намереваясь обогнать грузовики. Вид стены из мертвецов в зеркалах заднего обзора сильно его нервировал. Манёвр водителя мешал прицеливанию. Но Читер не жал гашетки по другой причине. Не видел смысла разряжать пулемёты в разливающееся море из тварей. Даже если заражённые догонят и навалятся, это даст разве что пару секунд отсрочки. Да и то вряд ли. Остаётся лишь одно: молиться Системе, чтобы этого не случилось. Ну и посматривать по сторонам, чтобы вовремя успокаивать самых прытких заражённых. И заодно оценивать ситуацию. Ведь надо понять, что, собственно, происходит. С высоты пикапа удалось разглядеть, что ничего хорошего не происходит, зато происходит плохое. И происходит это плохое на значительной площади. Можно сказать — глобальным медным тазом накрыло. Дорога, на которой стоял блок-пост, тянулась почти точно с запада на восток. Севернее неё, куда ни глянь, всё кишмя кишело мертвяками. Их не сотни и не тысячи, их десятки тысяч, если не сотни. А то и за миллион. Если на блок-пост заражённые навалились сплошной массой, дальше в их войске хватало обширных прорех. Там свободные пространства отделяли одну многочисленную группу от другой. Твари выстроились по вытоптанной равнине уродливым подобием шахматного строя, где на пустых клетках маячили лишь редкие одиночки. Основная масса мертвяков не медленно, но и не слишком быстро направлялась на запад. Лишь самый краешек исполинской стаи завернул к югу. Те самые, чуткий слух которых не пропустил утренний вопль Ореха. Хотя, не факт, что их привлёк именно вопль. Может просто совпало. А может как-то иначе учуяли присутствие добычи. Среди развитых заражённых встречались и те, которые обладали умениями, как у сенсов. Такие иногда могли заметить спрятавшегося человека за сотни метров, если не за километры. Но если об этом Читер мог только предполагать, то сейчас в предположениях не нуждался. Твари прекрасно и видели и слышали машины. Высокие грузовики несложно заметить издали. И теперь весь левый фланг стаи стремительно терял строй, разворачиваясь к дороге. Бросив взгляд на восток, Читер разглядел вдалеке окончание мертвячьего построения. Спасибо, что равнина почти без серьёзной растительности, сплошные возделанные поля, обзор прекрасный. На сколько протянулась урчащая орда? Без дальномера сказать сложно, а воспользоваться им на бешено мчащемся пикапе проблематично. Да и бессмысленно. Два километра? Три? Четыре? Сколько бы ни было, надо успеть миновать стаю до того, как она захлестнёт дорогу на всём своём протяжении. Если эта орава прямо сейчас дружно подастся на юг, проскочить не получится. Но ведь задние ряды ещё не знают, что творится впереди. Они не реагируют, продолжают двигаться на запад. Пока поймут, пока отреагируют… Шанс есть. Скорость. Спасти может только скорость. И ни в коем случае не стрельба. К гашеткам прикасаться только в полностью безвыходных ситуациях. Потому что очередь крупнокалиберного пулемёта, это тот звук, который переполошит мертвяков за километры. И тогда дорогу захлестнёт сплошная масса из урчащих тварей. Если мертвяки захватят асфальт, это сильно осложнит бегство. Или даже сделает его невозможным. Скорость у техники на бездорожье падает сильнее, чем у заражённых. К тому же справа там и сям виднеются островки камыша. Чем дальше к югу, тем их больше, и у горизонта они сливаются в сплошную стену. Там или болото, или озеро, через такую преграду транспорт не проскочит. Погоня прижмёт к берегу, и придется бросать всё, пытаясь уйти пешком или вплавь. На крышу поста ловко заскочила оторвавшаяся от толпы тварь. Присела на ненормально подогнувшихся ногах, превратившись в уродливое подобие кузнечика. Секунду таращилась вслед набирающей ход колонне, после чего прыгнула почти так же впечатляюще, как упомянутое насекомое. Туша весом под тонну, а может и больше, пролетела минимум двадцать метров, ещё в воздухе засучив лапами. Коснувшись асфальта, так и побежала — стремительно летящей стрелой. Оценив скорость твари, Читер помрачнел. Грузовики — не гоночные машины, разгонялись неспешно. Пока наберут хотя бы восемьдесят, будет слишком поздно.