Верхний ярус
Шрифт:
— Вы только что сделали лесозаготовки намного дороже.
Она моргает от такого обвинения, не понимая, что здесь плохого.
— Все компании с частной землей или текущими правами теперь будут вести вырубки намного быстрее.
РУКИ ЗАСТЫВАЮТ, НОГИ ЗАТЕКАЮТ — слишком тесно, чтобы ворочаться. Ночи такие холодные,
Утро — игра в кошки-мышки. Или, скажем, сову и полевку, когда Хранитель и Адиантум смотрят из своего промозглого птичника на крошечных млекопитающих, шмыгающих далеко внизу на земле. Бригады приходят раньше, чем рассеивается туман. Сегодня — всего три. Назавтра — уже двадцать, шумные в кабинах своих машин. Иногда лесорубы ноют:
— Спуститесь хоть на десять минут.
— Не можем. Мы заняты сидением на деревьях!
— Нам же кричать приходится. Мы вас там даже не видим. Совсем шеи свело.
— Тогда поднимайтесь. Места на всех хватит!
Патовая ситуация. В разные дни приходят разные люди, пытаются договориться. Бригадир. Прораб. Швыряют хриплые угрозы и разумные обещания. Наносит визит даже вице-президент по лесной продукции. Встает под Мимасом в белой каске, словно ораторствует в зале Сената.
— Мы можем посадить вас в тюрьму на три года за незаконное проникновение.
— Поэтому мы и не спускаемся.
— Мы несем убытки. Огромные штрафы.
— Это дерево того стоит.
На следующий день вице-президент в белой каске возвращается.
— Если вы двое спуститесь к пяти часам дня, мы снимем все обвинения. Если нет, мы не можем дать никаких гарантий. Спускайтесь. Мы вас отпустим. Ваша история будет чиста.
Адиантум склоняется над краем Бального зала.
— Так мы не за свою волнуемся. А за вашу.
НА СЛЕДУЮЩЕЕ УТРО она снова спорит с кем-то из лесорубов, когда он прерывается на полуслове.
— Эй! А сними-ка каску.
Она снимает. Его шок очевиден и на расстоянии в две трети футбольного поля.
— Блин! Ты же офигенная.
— Ты бы вблизи меня видел! Когда я не мерзну и не живу без душа пару месяцев.
— Ну и какого хрена ты там делаешь на дереве? Любой мужик тебе ноги целовать будет.
— А кому нужны мужики, когда есть Мимас?
— Мимас?
Уже маленькая победа — чтобы он произнес это имя.
ХРАНИТЕЛЬ ДАЕТ ПО ЛЕСОРУБАМ залп из бумажных бомб. Развернутые, они демонстрируют карандашные эскизы жизни на высоте в двести футов. Лесорубы впечатлены.
— И ты это сам нарисовал?
— Каюсь, грешен.
—
— Ведрами!
— И пруд с рыбками?
— И это еще не все.
ИДУТ ДНИ, сырые и ледяные, один унылей другого. Смена, которую ждали Хранитель и Адиантум, так и не приходит. Начинается вторая неделя противостояния, кольцо рабочих у подножия Мимаса уже злится.
— Вы тут в глуши. До ближайшего человека — четыре мили. Всякое может случиться. Кто знает.
Адиантум блаженно сияет им улыбкой.
— Вы же порядочные люди. Даже угрожать не умеете!
— Вы нас без заработка оставляете.
— Не мы, а ваши начальники.
— Брось заливать!
— За последние пятнадцать лет треть работ на лесозаготовках ушла машинам. Чем больше рубят, тем меньше людей работает.
Зайдя в тупик, лесорубы пробуют другие тактики.
— Господи боже. Это же растения. Ну новые вырастут! Вы не видели лес к югу?
— Это одноразовый джекпот, — кричит в ответ Хранитель. — Пройдет тысяча лет, прежде чем система восстановится.
— Да что с вами не так-то? Почему вы ненавидите людей?
— О чем вы? Мы это делаем для людей!
— Эти деревья сами умрут и попадают. Надо рубить, пока они еще крепкие.
— Отлично. Давай порубим твоего дедушку на ужин, пока на нем еще есть мясо.
— Психи какие-то. Чего с вами вообще разговаривать?
— Надо научиться любить это место. Надо стать местными.
Один лесоруб заводит бензопилу и сбивает сучья с крупного нароста Мимаса. Отступает и потрясает веткой, как мачтой шлюпки.
— Мы кормим людей. А вы что делаете?
Они кричат на Адиантум дуэтом:
— Мы знаем эти леса. Мы уважаем эти деревья. Эти деревья убивали наших друзей.
Адиантум замирает. Мысль о том, что дерево убило человека, слишком чудовищна для нее.
Люди снизу давят.
— Вам не остановить рост! Людям нужна древесина.
Хранитель видел цифры. Сотни досковых футов, полтонны бумаги и картона на человека в год.
— Тогда надо лучше соображать, что нам действительно нужно, — говорит он.
— Мне вот надо кормить детей. А вам?
Хранитель уже готов крикнуть то, о чем потом пожалеет. Его останавливает ладонь Адиантум на его руке. Она смотрит вниз, стараясь услышать этих людей, атакованных за то, что им приказывают. За опасную и жизненно важную профессию, в которой они стали настоящими мастерами.
— Мы и не говорим, что не надо рубить вовсе, — она качает рукой, пытаясь дотянуться до людей с двухсот футов. — Мы говорим — рубите так, будто это дар, а не будто вы это заслужили. Никто не любит брать в дар больше, чем ему нужно. А это дерево? Это дерево будет таким даром, словно спустился сам Иисус и…