Верхом на кочерге
Шрифт:
Я почти не удивилась. Даже не упала. Застыла. И очень здорово, потому что пули каким-то чудом облетали меня и разили всех остальных.
Первой пала Рейчел Мандрелл. Очередь вспорола живот, она переменилась в лице и свалилась, увлекая за собой маленькую Пэгги. Вожак Крестон огрызнулся короткой очередью и согнулся пополам. Остальные легли, не сделав и выстрела. Только садист Уэсли, харкая кровью, пытался привстать, но получил пулю в лоб и больше не дергался.
Настала тишина. Во всей округе были только я,
– Цып-цып, – вкрадчиво сказали за спиной.
Я вздохнула и медленно обернулась. Самое время задуматься, что слаще – хрен или редька.
Из леса выбиралась очередная праздношатающаяся публика. Особей восемь, лохматые, кто в чем, ни одного чернокожего, обвешаны автоматами. А самый форматный, показательно небритый – еще и со штуковиной под мышкой, смахивающей на тубус. Чертежник, – догадалась я.
А еще я подумала, что слово «цып-цып», озвученное носителем английского языка, должно означать полную ахинею. Так оно и оказалось.
– Аверченко, Драник, собрать оружие, – распорядился заморыш с обмылком сигары в зубах. Небрежно кивнул на самолет, – Злыч, Талый, Антохин – осмотреть эту хрень, да осторожнее. Рванет – хоронить будет нечего.
Родные… – обомлела я, – Как же не узнать брата Васю? Соотечественники на полуобитаемом острове? Натуральная банда! Пираты без корабля! Двое или трое еще туда-сюда, частично побриты, пострижены (на одном даже чистые джинсы), но остальные – полный сброд! Драные портки, висячие шорты, голые животы. У одних кеды на ногах, у других – не поверю – шлепанцы! Из жизни отдыхающих, блин. Тип с обмылком – в белых парусиновых тапочках на босую ногу. Впрочем, он выглядел в этой компании самым представительным и даже чем-то походил на известного актера Томми Ли Джонса, который всегда представителен, пока не начинает корчить из себя шута горохового.
– Не пугайся, что мы такие, детка, – доверительно сообщил мужик в белых тапках, обходя меня по второму разу, – Чем безобразнее выглядим, тем больше в нас экспрессии. Зато в работе – орлы. Как говорится, лучшая защита на всю ночь. Спешу представиться – полковник Истомин, Советский Союз.
– Советский Союз распался, – прохрипела я, – Четырнадцать лет назад. А вы до сих пор воюете?
Компашка загоготала. А как он догадался, что я русская? – внезапно подумала я. Жирной краской на физиономии?
Впрочем, какое мне до этого дело? Я должна быть гордой и неприступной. Я задрала нос и покосилась на тельце малышки Пэгги, истерзанное пулями. Сердце сжалось…
Бандит, похоже, посмотрел туда же.
– Ну, извини, – хмыкнул он, – Не хотели, так вышло. Не святые мы в белых манишках. Это же не твой ребенок, верно?
Он торчал у меня за спиной. А я не люблю, когда у меня за спиной торчат и неизвестно чем заняты. Я повернулась и посмотрела ему в глаза. У заморыша было рябое лицо и морщинки-плиссе, испахавшие его от залысин до подбородка.
– Вы
– Ядерно-бронетанковых, душечка. 12-е Управление. Маршал артиллерии Коломиец. Ядерные грибы по всему миру. Но знаешь, это было так давно, что уже и не вспомнить. Теперь у нас другая фирма. Ты любопытная?
– Эй, командир! – крикнул «чертежник» – обнаженный по пояс бородач – нагибаясь над телом чернокожего, – Одна мартышка еще шевелится. Пристрелим, чтоб не мучилась?
И картинно, с возгласом «пах» приставил гранатомет ко лбу раненого. Публика взвыла от удовольствия.
– Отставить, Дерипуз, – нахмурился Истомин, – Мартышку подлечим, послушаем, а там решим. Верно, крошка? – он с любопытством заглянул в мои глаза и понизил голос, – Ведь этим парням чего-то надо было от тебя? Они во какую дуру на тебя извели, а ты им – никакой взаимности, – рябой кивнул на самолет, который уже не просто горел, а чадил, как автомобильная покрышка, – Он нам расскажет, кто ты такая… Или сама скажешь?
Я презрительно молчала.
– Слышь, командир, а девку куда? – спросил рослый бугай в шортах с бахромой, – Полечим или пусть живет? Может, развлечемся с ней, а потом в расход?
– Девчонка – моя! – объявил Истомин всем бродящим по поляне, – Я по ней скучал, я ночами плохо спал, ясно? У кого есть мнение, отличное от моего, милости просим за пулей! Эй, детка, ты куда собралась? – он схватил меня за руку.
Никуда я не собиралась – ему почудилось. Шагнула просто в сторону, а до этого с тоской смотрела на джунгли, твердя себе, что они непроходимые только на первый взгляд. А если в них нырнуть, да топать, прыгать и бежать…
– Никуда я не собралась, – сообщила я горькую правду, – Вот стою и жду, что из леса выйдет новая банда и перестреляет вашу банду.
Рябой ухмыльнулся, критически обозрел опушку и почесал редеющий затылок.
– Ну, это вряд ли. Не выйдет. Здесь хозяева – мы.
Тут вся братия, что болталась неподалеку, дружно выразила одобрение и стала подтягиваться. Возвращались трое от самолета. А я представила, что сейчас ко мне потянутся эти жирные волосатые руки, обагренные кровью, начнут лапать, раздевать. Я зажмурилась. Чугунная тяжесть пригвоздила к земле, тоска сдавила горло.
– Не бойся, рыба, – вкрадчиво промолвил рябой, – Открой глазки. Публика у нас безвредная. А если будут обижать, я им покажу…
Вздохнув, я открыла один глаз. В этот миг всё и ухнуло…
Могло и раньше, но так смешнее. Разрозненные очаги пламени, вылизывающие фюзеляж, слились в один и взмыли в небо ослепительным факелом! Огонь добрался до остатков горючего. Глухой взрыв – сноп пламени взвился в небо! Рвануло в крыле, оно переломилось. Повалил густой дым, небо заволокло гарью…
– Ёлы-палы… – восхищенно протянул патлатый коротышка в оранжевой футболке.
– Надо валить, – рассудительно изрек сутулый бритоголовый мужик, – Щас по новой звезданет.