Верхом на раторне
Шрифт:
Она вспомнила, как легко Марк принял её… дефект. Возможно он продемонстрировал более типичную для кендар реакцию, чем она подумала. Нас много, сказала Рандир Искусительница, разговаривая о шанирах кендарах, и мы гордые.
Жур потянулся назад через её руку, изогнувшись так, что его лапа оказалась у её щеки. Она взяла её в руки, ощущая тёплые толстые подушечки со скрытой внутри угрозой. Нажать сюда и вот они появились, загнутые и острые. Жур отобрал у неё обратно свою лапу и начал их вылизывать, приостанавливаясь,
Самая обычная и естественная вещь во всём мире.
Нет. Это не одно и тоже… или одно?
Она коснулась его гладкой, золотистой головы своими ногтями цвета слоновой кости. Он ткнулся прямо в них. Здесь. Почеши здесь.
Всю свою жизнь она сомневалась в своей собственной оценке, вместо этого завися от мнения кендар вроде Марка, вроде этих кадетов, вроде Шиповник.
Но чувства её брата всё ещё многое для неё значили. Очень многое.
И её природа шанира заключалась в значительно большем, чем в десятке пальцев с украшениями. Пока что Тентир не знал точно, что именно попало в его руки.
Внизу прозвучал обеденный рог.
Прошло так много времени? По-видимому. Её желудок восставал при мысли о еде, но она не могла прятаться здесь вечно. Джейм успокоилась, столкнула Жура с коленей и спустилась вниз, чтобы поесть, хотя у неё совсем не было аппетита.
Я, должно быть, сплю, подумала Джейм.
Она ожидала, что с трудом заснёт в эту ночь — в конце концов, не каждый день жизнь переворачивается с ног на голову — но сейчас она едва помнила, как очутилась в постели.
Однако, не в этой постели. Чердак не мог предложить ни такой мягкости, ни таких шёлковых простыней, восхитительно холодящих обнажённую, покрытую синяками кожу. Всё ещё с закрытыми глазами, она, подобно кошке, с наслаждением потянулась и обнаружила, что её руки связаны над головой.
… будь аккуратной, используя свои когти в постели …
Её глаза резко распахнулись. Конечно, это сон. Её окружал занавес из красных лент, колышущихся и шепчущихся друг с другом. Ещё больше лент связывало её запястья, но достаточно свободно, как бы говоря, Расслабься. Проклинай нас, если должна, но получай удовольствие от того, что не можешь предотвратить. В самом деле, неужто так плохо быть женщиной?
В этой логике был изъян — а возможно и несколько — но Джейм обнаружила, что под соблазнительный шелест трения шёлка о шёлк думается с трудом. Как бы то ни было, так ли уж важно, что случится во сне? И это казалась таким очень и очень хорошим…
Ленты раздвинулись. Над ней стоял Тиммон, голый и улыбающийся. — Я же обещал тебе немного веселья, — сказал он.
Выражение его лица внезапно сменилось. — О, нет. Ну вот, опять.
Он, похоже, стал плоским, а потом его изображение разделилось на отдельные полосы… нет, на ещё несколько лент, дрожащих в бесполезном протесте.
Через них, спотыкаясь, появился кто-то
Брат и сестра изумлённо глянули друг на друга. — О, нет! — сказали они одновременно, и Джейм рывком очнулась в своей чердачной комнате, на жёстких одеялах, одна.
Что за странный сон, подумала она, пока её колотящееся сердце замедляло свой ход. Даже для меня. Особенно для меня. Ну ладно.
Она снова свернулась в своём колючем гнезде, но на этот раз сон убегал от неё ещё очень и очень долго.
Наконец наступил рассвет, но от охоты не было никаких известий.
Отдалённые звуки растворялись под свинцовым, сплошь затянутым облаками небом. Даже острые глаза кречета Сокольничего, кружащего в высоте, не могли пронзить облака, окутывающие нижние склоны Снежных Пиков.
После сбора Горбел снова потребовал, чтобы ему позволили вывести его собственную свору гончих, и снова получил отказ. Симмел увёл его прочь, что-то нашёптывая ему в ухо, с кривой улыбкой, которую Каинрон не мог видеть.
Даниор Тарн также попросил разрешения присоединиться к охоте вместе с молокаром Торво, и тоже получил отказ, но более вежливый. Старая гончая зевнула похожей на пещеру, почти беззубой пастью и улеглась спать у ног своего хозяина.
Когда десятку Джейм отправили наружу, чтобы они внести свой вклад в восстановление разрушенных землетрясением внешних стен, ей приказали остаться внутри. Пока она смотрела на их уход, до неё дошло, что она не была за пределами Тентира со времени нападения раторна у реки, и расписание уроков специально изменили, чтобы держать её внутри. Училище было обширным местом. Тем не менее, она вдруг почувствовала себя стеснённой и встревоженной.
Не зная, чем себя занять, она взяла Жура и отправилась на поиски Харна Удава.
По пути она встретила Тиммона, который шёл под руку с девушкой кендаром из его дома.
— Ты хорошо спала прошлой ночью? — спросил Тиммон. — Потому что я нет. Сначала. Потом я вспомнил, что здесь Нарса и остаток вечера был довольно весёлым.
Говоря это, он играл с тёмным локоном девушки, искоса поглядывая на Джейм. Ей пришло на ум, что он пытается заставить её ревновать.
— Тогда играйте в свои игры, — весело сказала она. — Я желаю тебе хорошо с ним повеселиться, кадет.
Тиммон замигал, а девушка бросила на неё злой взгляд, ещё теснее прижавшись к его руке.
Джейм отправилась своей дорогой, раздражённая тем, что всё-таки нашла в себе неясную мимолётную ревность. Но, в конце концов, его нагота не была особенно впечатляющей, даже во сне.
… во всяком случае, по сравнению с тем, другим, худощавым телом с рельефными мышцами, закалённом невзгодами и боями, теми красивыми руками, которые носили свои шрамы как элегантные кружевные перчатки, теми серебряно-призрачными глазами…