Верхом на раторне
Шрифт:
Прекрати, раздражённо сказала себе Джейм. Всё и так уже достаточно запутанно.
Обстоятельно поискав, она нашла Харна в подземной конюшне.
Шум привёл её в самый южный ряд стойл, расположенный непосредственно у основания Старого Тентира. Над предостерегающими криками поднимался жуткий пронзительный визг сильно напуганной лошади, сопровождаемый серией грохочущих ударов. Подходя ближе, Джейм увидела крупную пегую лошадь, которая находилась в своём загоне на спине, все четыре копыта в воздухе. Она
— Это не смешно, — сказал он.
Удар заставил её пошатнуться. В ней вспыхнула ярость, вытеснившая шок, и она пошла на него, когти выпущены; но выражение его лица, нетерпеливое и озабоченное, остановило её подобно струе ледяной воды в лицо: «Не сейчас».
Лошадь снова начала бить ногами. Летающее копыто пробило дерево, зацепилось и стало дергаться в попытках освободиться. Животное продолжало кататься у стены, делая паузы, чтобы отдышаться, его бледный живот судорожно вздымался. Затем оно снова принялось биться.
Кривоногий мастер-лошадник оттолкнул кадета подальше.
— Ты что, хочешь, чтобы твоё лицо стало таким же плоским, как у меня, молодой человек? Ты и ты. Держите её.
Саргант и кадет-третьегодка бросились к голове и шее лошади.
— Спокойно, спокойно…
Мастер встряхнул свернутой кольцом верёвкой и мастерски набросил её на дальнюю заднюю ногу рядом с коленным сухожилием.
— А теперь, отпускайте!
Они отскочили назад.
Мастер дёрнул, через мгновение к нему присоединился Харн, и лошадь с грохотом упала на бок, подняв облако пыли. На мгновение она застыла, выглядя изумлённой, а затем, покачиваясь, встала на ноги. Харн одобрительно хрюкнул, увидев, что она не пострадала, и, повернувшись, собрался уходить. Джейм последовала за ним, потирая ухо.
— Послушай, — сказал он, оглядываясь на неё. — Когда лошадь опрокидывается в таком загоне на спину, она не может подняться самостоятельно. Она будет биться изо всех сил, пока не умрёт.
— Ран, я сожалею, что засмеялась. Это было совсем не смешно. И да, я чуть не вспылила и не набросилась на вас.
— Ха. — он бросил на неё задумчивый взгляд. — Но ты этого не сделала.
— Ран, — сказала она, когда он снова повернулся, чтобы уйти, — расскажите мне о Белой Леди.
Он качнулся назад, так внезапно, что она отскочила.
— Зачем?
— Потому что я её видела, сначала у моих покоев, зовущую меня, а потом рядом с Котлом Тёмного Порога.
К её удивлению под украшением из седеющей щетины его широкое лицо побледнело.
— Я уже сказал, что твоё пребывание здесь — это безумие, а теперь это.
— Теперь что, ран? — спросила она, сбитая с толку его смятением. Он собирается снова её ударить, разразиться слезами или упасть в обморок? — Это связано с чем-то, из-за чего её называют «Стыд Тентира» и почему именно так?
Он маячил над ней подобно каменному утёсу, как будто собираясь разбить её вопросы об эту монолитную массу, а возможно и её саму.
— Просто исчезни отсюда! — проревел он вниз на неё, да так, что по всей конюшне к ним повернулись головы, а Жур сбежал. — Ты
Она смотрела ему вслед, пока он, тяжело ступая, уходил прочь.
Мастер-лошадник поспешно подошел, чтобы посмотреть из-за чего весь шум-гам.
— Эй, эй, немедленно вспомни, что сказал тебе Комендант о том, чтобы не сводить своих инструкторов с ума, леди, — сказал он, добавив, — но это не похоже на Харна Удава, чтобы он так грубо тебя прогнал. Ради Троих, что ты ему сказала?
— Только то, что видела Белую Леди. Что в это такого ужасного?
Лохматые брови мастера поползли вверх, как будто пытаясь взобраться на покрытые пятнышками высоты его лысой головы. — Ну, это сюрприз, учитывая, что эта бедняга была мертва сорок лет. И нет, я не скажу тебе, как или почему, если этого не сказал главный офицер твоего дома. Тем не менее, я слышал разговоры, что если кто-то из Норфов увидит её, то это предвещает его смерть.
— О, — сказала Джейм, переваривая это. — Ран, а Харн не может немедленно исключить меня из Тентира?
— Нет, нет. — Он одобрительно похлопал её по плечу, как мог бы успокаивать нервную молодую кобылу. — У вас впереди ещё много испытаний, чтобы провалиться, и лошадей, чтобы с них свалиться. Всё в своё время.
Охота вернулась в сумерках следующего дня в ужасающем смятении и беспорядке.
Все как один были покрыты грязью и синяками, в порванной одежде и с проломанным оружием. Собаки хромали, головы опушены вниз, да и большинство лошадей прихрамывало. Комендант сам вёл свою верховую лошадь, на спине которой раскачивался саргант, его голова была замотана окровавленными тряпками. Другие раненные рандоны двигались с помощью друзей или их несли на самодельных носилках.
— Трое, — сказал Харн, глядя на всё это с широко раскрытыми глазами, как и большинство кадетов, которые собрались, как и прошлым утром, у перил тренировочного квадрата, на этот раз в оглушающей тишине. — И это всё натворил этот чёртов жеребёнок?
— Почти ничего из этого, — ответил Шет, помогая спуститься сарганту. Товарищи того по дому поспешили ему на помощь. — Я послал за целителем, — сказал им Комендант. — Тут есть несколько сломанных конечностей. С другой стороны, это — самый тяжёлый случай.
— Нет, не раторн, — озабоченно повторил он Харну, повернувшись, чтобы помочь другому раненому. — Мы, так сказать, пробежали через дерево, или, точнее, дерево пробежало через нас.
Остаток рассказа пришлось ждать до обеда за общим офицерским столом. Почти каждый из присутствующих был в бинтах, шинах и тому подобное. Целитель, одолженный у Общины Летописцев с Горы Албан, остался с израненным саргантом. В остальном, на этот раз присутствовал даже Комендант, хотя это было сомнительным благом: никто не осмеливался заговорить об охоте раньше него, и вот он сидел, невозмутимо потягивая маленькими глотками вино, которое он приказал подать вместо обычного сидра, одетый в куртку из роскошного пурпурного бархата с отделкой чисто голубого цвета. В отличие от своих товарищей охотников он нашёл время чтобы помыться.