Veritas
Шрифт:
— Ты же знаешь, это не праздное любопытство, — сурово произнесла фарси.
Амфибия фыркнула и отвернулась.
— Дело не касается Далеона и его безопасности. — Она вскочила на ноги и прошла вперед, заламывая пальцы. Янтарное платье с блестящим шлейфом красиво струилось по статной фигуре, чешуйки на лифе блестели в ярком свете канделябров, как настоящее золото. — Я приносила клятву служения и не свершила бы того, что может ему навредить. Просто не смогла. Ты сама знаешь!
Люция двинулась за ней, как ищейка, напавшая на след.
— Знаю. Только поэтому ты и Сесиль ещё не под замком.
Меридия возмущённо хмыкнула, а десница продолжила:
—
— О, заучка-Люция чего-то не понимает! — нервно усмехнулась Меридия, всё крепче впиваясь ногтями в ладони. По пальцам побежала кровь.
Люц пропустила её замечание и молвила раздумчиво:
— …не понимаю, почему ты ещё здесь? Почему не в покоях короля? — губы растянулись в жёсткой ухмылке, синие глаза сверкнули. — Почему не разгоняешь блудливых девок? Почему не соблазняешь его? Не даришь подарок в лице себя? Не упрашиваешь и не умоляешь на коленях, лаской, как ты умеешь?
— Зато ты не умеешь! — ощетинилась Меридия, оборачиваясь к ней. — А стоило бы! Может быть не ходила бы сейчас такой злой сукой! Далеон отличный любовник, — признание принцессы покоробило фарси. — Доброе слово и собаке приятно, а ты только и делаешь, что пилишь его. Трухва! — вдруг прорычала она и схватилась за волосы, Люц невольно отступила, таращась на «рыбку», как на чокнутую. — Ты хоть представляешь, как он мучается?
— Что-то он не выглядит мучеником в объятьях фавориток, — невесело фыркнула Люция.
Амфибия замотала головой, испортив укладку, и снова подняла на десницу пышущие яростью и отчаянием очи.
— Ты идиотка? Ему побоку эти дуры! Его всегда, — сделала шаг к Люц. — Волновала, — ещё шаг. — Одна, — палец тычет в грудь. — Конкретная, — тычок. — Дура!
Люция сбросила её руку и стиснула зубы. Меридия чуть наклонилась и прошипела ей в лицо:
— Я смирилась с тобой. Нет, не так. Я постаралась смириться, что у моего возможного мужа будет любовница в твоём лице. Лишь бы он не страдал. Ведь я любила Далеона не только как мужчину, но и как друга. — Она шумно вздохнула и продолжила жёстко: — И что я вижу? Ты всё испортила! И продолжаешь портить!
— Это он всё портит! — возмутилась Люц, и сама поразилась, как по-детски это прозвучало.
— Неужели?! — едко усмехнулась Меридия, наступая на неё. Фарси пятилась. — Скажи мне, детка, что ты чувствуешь к нему?
Люция запнулась, но самообладание вовремя вернулось к ней. Она замерла, стиснула кулаки и гордо вскинула подбородок.
— Какая разница? Он теперь ненавидит меня и всё равно женится на подходящей партии. Кроль же.
— Мразь! — взвизгнула принцесса и швырнула в неё пригоршню
Люция спешно последовала совету, смотря на разгневанную амфибию во все глаза. Уже в дверях она остановилась и задумчиво добавила:
— И всё же вы с тёткой обсуждали не только клятву.
Под вопль Меридии ваза полетела в хлопнувшую дверь.
Люция выскочила из покоев в смешанных чувствах. Щеки пылали, сердце грохотало в ушах.
Слова Меридии стучали в голове набатом, но думать о них совершенно не хотелось, как и тешить себя пустыми фантазиями.
Ну, «креветка» даёт — такую отповедь ей прочитала! А как искусно съехала с темы. Ни слова о тёте и о содержании письма матери, всё лишь на уровне догадок.
И не таких уж беспочвенных. Всё что Люция сказала принцессе — правда. Меридии рано или поздно придётся просить у Далеона освобождения от клятвы, иначе родственницы не примут её в королевстве и уж тем более не сделают наследницей.
Но это явно не всё. Иначе бы принцесса уже помчалась к Далеону, упала в ноги и со слезами на глазах молила о свободе.
Что-то ещё есть… Что-то ещё…
Невольно Люция вспомнила, как сама страдала из-за неисполненной клятвы. И не просто терпела боль — отрубилась и пошла убивать Далеона. Значит, такой выход предлагает ей магия? Убить нынешнего короля? Тогда обещание будет исполнено?
А сможет ли она пойти на такое?
Люция тряхнула головой.
Ощутила, как запекло крестик на груди, а следом заныли шрамы, и спешно выкинула из головы опасные мысли.
Надо идти спать, раз представилась возможность, но десница не хотела возвращаться в спальню, слушать по пути несущиеся из королевских покоев стоны, а затем остаток ночи ворочаться на постели и терпеть кипящую внутри бессильную ярость.
Да и проколы в мочках от тырховых сережек жглись, не позволяя забыть о себе и вечере, когда фарси их получила да с какими словами. Злыми, ядовитыми и не лишенными правды. И от того жалящими ещё больнее.
Люция вышла на узкую винтовую лестницу одной из башен и зашагала вниз, в подвалы замка, туда, где находятся склады, купальни, а ещё — тренировочный зал.
Рыцари гвардии используют его зимой. В Ригеле в это время года не забалуешь: на улицах лежит снег, дует порывистый ветер, на открытых Полигонах не позанимаешься толком, а тренировки пропускать нельзя, особенно «боевой мощи» замка. Им всегда нужно быть готовым к отражению нападения неприятеля, тем более в такое смутное время.
Вот и был создан «закрытый полигон» под твердыней Ванитасов.
Уже на подходе к искомому помещению Люция услышала звон клинков, а стоило зайти — застала захватывающую сцену.
Виктор принял низкую стойку и плавно но молниеносно взмахнул мечом снизу вверх. Аттис отшатнулся. Клинок вспорол воздух перед его носом, но на-четверть-орк не растерялся: ушёл в сторону и отбил двуручником следующий выпад. Клинки столкнулись со звучным лязгом и расцепились. И снова, снова.
Их стили боя различались, как изящная булавка и кряжистый гвоздь. Тонкий клинок брата порхал быстро и разил точно, словно игла в руках умелой портнихи. Молодой граф же орудовал мечом, как кузнец молотом, тяжеловесно и мощно. Оба не разменивались на показуху, не выделывались (впрочем, и зрителя не ожидали), наносили чёткие удары, а иногда и подлые.