Veritas
Шрифт:
— Передай Виктору, что он был отличным другом и командиром! — крикнул напоследок юноша, обнажил меч и отвернулся к крадущимся кошкам.
Глотая рвущиеся наружу рыдания, Люция пришпорила коня Сэма и слабовольно отвернулась, когда на рыцаря прыгнула первая тварь.
Конь гнал как не в себя. Ветер бил в лицо, трепал волосы и срывал с ресниц удушливые слезы. Люция задыхалась, желала вернуться, но понимала — бессмысленно. Сэм пожертвовал собой, чтоб спасти её жизнь, чтоб дать ей шанс на побег и на спасение жизни короля. Как она смеет
Она сама твердила, что ради спасения Далеона пойдёт на многое.
И она бы пошла.
Себя не пожалела.
Но кто ж знал, что своей жизнью ей жертвовать проще, чем чужими. Да не просто «чужими», а теми, кто доверился ей, и чье доверие она предала по глупости, из сострадания.
Не зря говорят, что жалость — непозволительная роскошь для королей.
— Хисс! Хисс! Хисс! — ругалась она, а затем заметила гибкие, быстрые звериные тени, что мелькали за деревьями, и её ругань стала громче. — Да чтоб вас, кошки драные!.. Теперь вы жаждете мести?!
И на дорогу позади неё выскочил Альфа, морща нос и кровожадно скалясь.
Это он, дрянь, такая увязался за ней и других подбил. Не велика была фора выигранная Сэмом.
А Люц ещё и дороги не знает. Несется неведомо куда, в направлении гор, на коне, что вот-вот издохнет в раже безумной погони.
Кошки же эти… Выносливее лошади. В их венах течёт магия, а в голове есть зачатки разума. Они обучаемы, сообразительны, понимают речь и знают что такое месть за убитых сородичей.
И если они встали на тропу войны…
От них не спастись.
Альфа издал рычащий клич.
Варкэт выскочил из леса и попытался сбить её коня. Промазал — лапы хватанули лишь снег под копытами, а сам зверь с «мявком» перекатился в сторону. Затем тот же финт выкинул «кот» с другой стороны и с тем же успехом.
Попыток они не оставляли, и каждый раз у Люц eкало сердце, а гаденький червячок страха шептал в уши: «У них получится». Однажды. Точно. Вот сейчас.
Конь в ужасе ускорялся, выжимая из себя последние силы. Он нёсся бездумно, хрипел и сипел, источая жар и пот, и фарси, прижимаясь к его шее, понимала: эту гонку зверь не переживёт.
И ещё одна невинная жизнь ляжет на её совесть тяжким грузом.
Внезапно лес расступился, взору открылась белоснежная поляна и долина на горизонте; в душе расцвела непрошенная и ничем не обоснованная надежда. Но тут за свистом ветра Люция расслышала шумное журчание и плеск воды, как у…
— Водопад?
И это не поляна, это…
— Обрыв!
Она дёрнула за поводья, пытаясь остановить сумасшедшего скакуна. Тот ржал, мотал башкой и мчался вперёд.
Отсчёт пошёл на секунды. Кошки приближались, вожак довольно порыкивал, поляна кончалась.
И что ей делать? Ломать ноги или спину, спрыгивая с лошади? Или падать в ледяную воду вместе с ней. А какая высота у водопада? Выживет ли она?
Слишком много вопросов вспыхивало в голове и никаких ответов, гарантий, решений.
«Как быть?».
Судьба рассудила за неё.
Конь сиганул в пропасть. Люция выдернула ноги из стремени, оттолкнулась от седла и рыбкой полетела в бурлящий поток.
— Хисс, Хисс!.. — шипела ругательства Латиэль, сжимая зубы и спотыкаясь на кочках. Её руки связывали верёвки, плащ путался в ногах. — Что б я ещё раз на такое подписалась! Что б я ещё раз допустила твой открытый рот!
— Это полный Тырф хэк! — говорил Далеон, смотря вперёд круглыми от шока глазами. Рядом мелькали голые сучья, ёлки, кусты. Они углублялись в лес. Король обернулся на гневных крестьян и попытался достучатся ещё раз: — Я ваш король!
Его грубо толкнули в плечо.
— Заткнись, бес! — гаркнул лохматый мужик. — Ты не смутишь нас своими богохульными речами.
— Да что за бред?
— Иф трыхфраех зит! — цедил под нос красный от злости Брут, пробираясь через сугробы со связанными за спиной руками. — Израц ит раесх туфрдых!
— Ч-что ты там бормочешь, дияволо отродье! — взвизгнул один из конвоиров. Очевидно, у него сдавали нервишки, а ещё тряслись ручищи и второй подбородок.
— Он аху… гх-м, — Далеон хмыкнул. — Пребывает в полнейшем смятении.
— А если он проклятия читает? — побледнел ещё один детина, умом и гигиеной не обременённый. — Колдует? Чтоб у нас неурожай случился на следующий год! Староста нас прибьёт…
— Если я не сделаю этого раньше, — тихо рыкнул Брут.
— Эй-ей! — возмутился Далеон. — Вообще-то это мои подданные. Земледельцы и налогоплательщики.
— Они тебя жечь на костре собрались, «король». Это ничего?— едко усмехнулся полукровка.
— М-даа, — задумчиво протянул лэр. — Не ожидал я такого тёплого приёма.
— Я бы даже сказал — жгучего.
— Да что за хрень творится в моём королевстве?! — вспылил Далеон. Взбрыкнул, но его быстро скрутили, отвесили по шее и подтолкнули вперёд. — Ай! Прямо под носом! Какие бесы? Дияволы? Всевышний? Мы — террины! Алло, неуважаемые! — крикнул конвоирам. — Очнитесь! Ладно, меня вы не узнаете, но о Магнусе-то Ванитасе должны были слышать! Он ваш Император и тоже террин.
— Ты нам мозги-то не делай, окаянный! — пропыхтел под нос трактирщик с арбалетом в руках. — О правителе мы знаем. А как не знать, когда поборы такие дикие шо мы воем каждую осень? Молчу о том, что наш местный лэрдик два раза в год полдеревни на лесоповал загоняет, а нам, между прочим, есть чем заняться!
Морщинка пролегла меж тёмных бровей.
— А кто ваш лэр?
— Да чёрт его знает! — отмахнулся мужик. — Имечко такое… расфуфыренное. Сам худой, как ворона, белая и облезлая, молчаливый и высокомерный. Всё на коне вороном своём ездит, нос морщит. Со свитой. Скверные люди… неприятные.