Veritas
Шрифт:
На этот раз, в Вене, в 1711 году, все пошло совсем по-другому. Аббат прибыл в столицу императора, чтобы заставить Евгения Савойского закончить войну. И хотя он с самого начала знал, что нужно делать (вручить императору поддельное письмо), его попытки из-за болезни Иосифа оказались тщетными. Его оттеснили загадочные маневры человека, который был гораздо могущественнее Атто, но не имел лица. Теперь мы знали, что существовала целая сеть заговорщиков, он был не один.
Это был закат аббата Мелани, который он сам осознал. После того как в жарком июле одиннадцать лет назад в Риме он достиг вершины своей дипломатической власти, ныне его звезда закатилась. Настала новая эпоха. Сегодня Атто был всего лишь стариком, воспоминанием о былых временах.
И это была не единственная
Оба лично руководили своими войсками во время войны, оба были толерантны по отношению к приверженцам Лютера. Оба навеки были связаны с Местом Без Имени: Максимилиан – потому, что создал его, Иосиф – потому, что хотел его реставрировать, но смерть разрушила все его планы. Шенбрунн тоже был заложен Максимилианом и в значительной степени расширен Иосифом. Оба владели многими языками и отличались большим умом, чем их предшественники и потомки.
Но все их величие закончилось ничем: Максимилиана вскоре забыли, так будет (готов поспорить) и с Иосифом, если темные силы, стоящие за Кицебером-Палатино не остановятся.
Оба умерли преждевременно, от болезни, и были подвергнуты лечению весьма подозрительными методиками. Обоим на престоле наследовал брат, а не сын. О, как легко даже самому простодушному человеку углядеть в двух этих судьбах следы одной убийственной воли!
Не в первый раз я видел, как убивали уважаемого человека. Двадцать восемь лет назад я стал свидетелем смерти Николя Фуке, суперинтенданта финансов наихристианнейшего короля. То было неизбежное завершение жизни преследуемого клеветой человека. После устранения Фуке окруженный со всех сторон завистью его замок Во-ле-Виконт был разграблен и заброшен так же, как Место Без Имени. Короче говоря, Фуке кончил так же, как Максимилиан и Иосиф.
В рыцарском зале тем временем снова зазвучало пение хора, просьбы которого я присваивал себе:
Сердце чисто созижди во мне, Боже, и дух прав обнови во утробе моей.О, победоносный Иосиф! Твоя смерть указывает на виновного и выводит его из тайника. Никогда не могло бы убийство героя Ландау быть совершенно равным ему. Если даже «король-солнце», когда это было для него легче легкого, отказался похищать или же убивать тебя, то зачем ему было бы подсылать к тебе убийц тайно? Низки все они, убийцы, низки духом. Твоя смерть – конец эпохи, времени великих королей, великих умов. Времени, когда повелители не отваживались рубить головы других королей, как учил меня аббат Мелани. Наступило новое столетие, когда восстают темные силы, когда заговоры плетутся людьми, не имеющими лица и имени, и в первую очередь – духа.
Хор, облагороженный неземными голосами Орсини и Ландины, напоминал о том, что следует доверять бесконечной Божественной мудрости:
Научу беззаконный путем Твоим, и нечестивии к Тебе обратятся.Я видел, что Атто молится себе под нос и время от времени вытягивает морщинистую шею, чтобы бросить взгляд на тело императора. Он первым понял, что наступают новые времена. Разве не были мы частью этой жестокой трагедии? Пусть смертью Иосифа управляли новые властители, но и все остальные, вплоть до львов, терзавших труп быка в Нойгебау, тоже оказались в плюсе от этой смерти. Англия и Голландия, изобретатели заговора, помешали империи стать слишком могущественной, разрушив равновесие между европейскими державами. А потом помощники помощников: иезуиты отомстили единственному императору, которого воспитывали не они и который все равно от них избавился. Брат Карл, который станет теперь императором, увенчал свою ненависть к старшему брату короной; министры старой гвардии, которых Иосиф изгнал или заставил повиноваться, удовлетворенно
Так кто же это был? Все. Все вложили дервишу с сотней имен в руки оружие: Палатино, или Аммон, или Кицебер, которому, возможно, семь сотен лет. Или. быть может, все было наоборот: дервиш и те, у которых, как и у него, много фамилий, но ни единого имени, манипулировали Англией, Голландией, иезуитами и даже Евгением и Карлом, чтобы случилось непоправимое.
В комнате было жарко, из-под париков струился пот, по телам растекалась усталость.
Быть может, размышлял я, Иосиф Победоносный хотел отреставрировать Место Без Имени, поскольку полагал себя достаточно сильным для того, чтобы повернуться спиной к противникам Нойгебау и Максимилиана. А вместо этого…
Я снова посмотрел на Атто. На этот раз он ответил мне взглядом, и на миг мне показалось, что его печальные глаза говорят со мной. Однако то, что я слышал, наверняка было сном:
«Хорошо запомни восковое лицо Иосифа, мальчик. Таких правителей, как он, ты не увидишь больше никогда. Короли будущего будут всего лишь марионетками в руках группировок без предводителя, чудовищ без головы, которые не слушают никого из тех, кто не принадлежит к их кругу. А тот, кто входит туда, становится пленником. Наступит день, когда народ выйдет на улицы, и не будут они знать, откуда он взялся, как во время Фронды в день таинственных баррикад, когда ничто изрыгало во все стороны толпы фанатиков, готовых разорвать все, любой авторитет, любой символ, любую человеческую границу. Как в Праге во время похорон Максимилиана II. Однако на сей раз это продлится не один-два дня. Нет, настанет день, когда террор будет носиться по улицам годами, вооруженный топорами и косами, чтобы отрезать язык правде, а справедливым – голову. Они назовут его "свобода, равенство, братство", но то будет только резня и тирания».
Я оторвался от глаз Атто. Группа монахинь вошла в церемониальный зал и начала молитву с четками. Затем мы с Атто снова переглянулись:
«Ты больше не услышишь от меня поучений. Со своим теперешним знанием ты поймешь грядущие события. Будущие союзы, войны и кризисы – все это будет планомерно инсценировано сыновьями, внуками и правнуками убийц Иосифа».
Я вспомнил, как мой покойный тесть почти тридцать лет назад выступал против брака между кровными родственниками среди монархов всех стран, этого вечного инцеста правящих домов. Внезапная вспышка в глазах Атто сказала мне, что речь шла о чем-то совершенно ином:
«С этого дня брачные союзы, родовые линии, кровное родство будут держаться в строжайшей тайне. Ничто не будет происходить при свете солнца, чтобы никто не мог указать на правду. А тот, кто тем не менее попытается, будет немедленно объявлен сумасшедшим».
И я вспомнил об Альбикастро, чудесном скрипаче, с которым повстречался одиннадцать лет назад во время своего второго приключения с Атто. Он тоже делал подобное странное пророчество, но только теперь я понял весь его смысл: то было необходимое учение, для того чтобы выступить против этого мира.
Загадочный штурман Летающего корабля, который прибыл из Португалии, как и фолия, был тайно казнен. Но покинутый воздушный корабль, который все-таки умел летать, был небесным знаком того, что повсюду бушуют силы, противоречащие тем учениям.
И я молчал. Но верно ли это было?
Париж
События с 1711 по 1713 год
Поездка в Париж вышла долгой и утомительной. Нам постоянно приходилось делать остановки. Хотя Доменико, Клоридия и я, снова набравшийся сил, помогали Атто, он все путешествие провел на носилках.