Veritas
Шрифт:
При этом точно известно, что детство и юность Евгения, проходившие во Франции, протекали неупорядоченно, его воспитанием занимались мало, более того, он рос практически без надзора. Английский историк Николас Хендерсон пишет: «Точно известно, что в ранней юности Евгения были темные стороны. Он общался с небольшой группой женоподобных мужчин, к которой принадлежали такие опустившиеся субъекты, как молодой аббат де Шуаси. Он всегда ходил в женской одежде и время от времени надевал экстравагантные серьги и парики для пожилых женщин» (Н. Хендерсон. Принц Евгений Савойский. Лондон, 1964, с. 21). Из писем невестки Людовика XIV, Лизелотты Пфальцской, графини Орлеанской, следует, что гомосексуальные приключения Евгения, о которых говорит аббат Мелани, соответствуют этому времени. Лизелотта лично
Хотя объемный труд о жизни и деяниях великого полководца насчитывает пять томов, Макс Браубах, самый важный из библиографов Евгения, отводит мало места письмам Лизелотты. Другой историк, Гельмут Олер, приводит щекотливые выражения из этих писем, основывая их, впрочем, исключительно на личной неприязни Лизелотты к Евгению: в период написания писем (1708–1710) итальянский полководец противился миру между европейскими державами и Францией, миру, которого Лизелотта – в силу драматической ситуации, в которой находился Людовик XIV, – желала всей душой. На самом деле все было немного иначе: Лизелотта даже спустя годы после окончания войны недвусмысленно выражается относительно гомосексуальности Евгения.
Однако возникает подозрение, что Олер и сам не совсем беспристрастен. Когда он упоминает другого критика Евгения, голландского графа де Мероде-Вестерлоо, отпустившего несколько едких замечаний по поводу полководца, он говорит совершенно иным языком, называет де Мероде-Вестерлоо «всезнайкой», «шарлатаном», «салонным сплетником», «паразитом», «порочным типом», «который вел ненужную жизнь» и утверждает, что его мемуары свидетельствуют не о чем ином, кроме как о старческом слабоумии. Наконец, Олер объявляет о том, что он сознательно упустил некоторые пассажи из мемуаров голландского дипломата, потому что распространять «глупости» де Мероде-Вестерлоо – просто «отвратительная» задача.
В принципе неудивительно, что в случае Евгения Савойского перевешивает славное описание его деяний. В биографии полководца не должно быть изъянов, и меньше всего – в сексуальной части его жизни. Фигура образцового генерала, сформированная по принципу идеала, пользовалась большой популярностью во времена нацизма, к примеру, в написанной Виктором Библем биографии Евгения «Принц Евгений. Жизнь героя» (Вена/Лейпциг, 1941), которую он посвятил «вооруженным силам Великой Германской империи».
Первое из писем, в которых Лизелотта говорит о гомосексуальности Евгения, напечатано Вильгельмом Людвигом Холландом (отв. ред.) в «Письмах герцогини Елизаветты Шарлотты Орлеанской» (Штутгарт, 1867), находятся в Библиотеке Литературного объединения в Штутгарте, т. CXLIV, с. 316:
«Мадам Луизе, графине Пфальцской – Франкфурт
Сен-Клу, 30 октября 1720
[…] Принца Евгения я не знала в его безобразии, потому что когда он был здесь, у него был короткий вздернутый нос, а награвюрах ему делают длинный острый нос; нос был настолько поднят, что рот у него всегда был открыт, и было полностью видно два больших передних зуба. Я очень хорошо знаю его, он часто докучал мне еще ребенком; потом решили, что он должен стать духовником, он был одет как аббат. Однако я всегда уверяла его, что он не задержится там, и так и случилось. Когда он покончил с духовной карьерой, молодые люди стали называть его только Симона или Мадам Лансьен; поскольку он часто притворялся и вел себя по отношению к молодым людям как дама. На это Вы, дорогая Луиза, наверняка скажете, что я очень хорошо знаю принца Евгения;
Другой отрывок (письмо Лизелотты от 9 июня 1708 года к тетке) цитирует Гельмут Олер (Принц Евгений в приговоре Европы. Мюнхен, 1944, с. 108):
«Принц Евгений слишком умен, чтобы не обожать Э. Л. В то время как Э. Л. хочет знать истинную причину того, почему принца Евгения называют мад. Симона и мад. Лансьен, а также принца де Туренна, это было потому, что эти двое были общими шлюхами всего двора и все делали вид, что этих двоих использовали, и для этого в любое время давали всем и каждому, и вели они себя как дамы; быть может, принц Евгений забудет в Германии это искусство».
Из другого письма от 1710 года (там же, с. 109):
«Он не утруждает себя дамами, парочка прелестных пажей ему милее».
Из письма от 1712 года (там же):
«Если храбрость и разум превращают в героя, то принц Евгений наверняка герой, но если нужны добродетели, то этого ему, пожалуй, не хватает. Так как он был Мадам Симона и Мадам Лансьен, то его считают в некотором роде шлюхой, [он] и тогда хотел только 2000 талеров, в которых ему было отказано из-за его отвратительных похождений; поэтому он отправился к императорскому двору, где ему повезло».
Другая информация, которую дает Атто по поводу гомосексуальности при дворе французского короля, вся подтверждается и все можно проверить у Дитера Годара (Le go^ut de Monsieur – L'homosexualit'e masculine au XVII si`ecle (Вкус к мужчинам – мужская гомосексуальность в XVII веке). Париж, 2002) и у Клода Пастера (Le beau vice, ou les homosexuels `a la cour de France (Прекрасный порок, или Гомосексуальность при французском дворе). Париж, 1999).
Описания дворца Евгения на Химмельпфортгассе, где находилась бывшая резиденция принца, а сегодня – Министерство финансов, во всех частях являются подлинными, включая размещение запланированной библиотеки на втором этаже. В этих комнатах находилась самая обширная библиотека принца, которая затем была включена в Императорскую библиотеку, а позднее – в Венскую национальную библиотеку.
Описания осад Ландау под руководством Иосифа достоверны во всех подробностях, включая историю о монетах, которую французский комендант крепости Мелак приказал отлить из своей посуды (см.: Г. Хейзер. Осады Ландау. 2 тома, 1894–1896).
Процессия, которая заставляет ехать Пеничека в объезд во второй половине четвертого дня, действительно существовала. В уже упоминавшемся томе о смерти Иосифа I (Подробное описание, с. 6) находится список орденов и братств, которые принимали участие в сорокачасовой молитве: 12 апреля вскоре после 16 часов отцы-ораторианцы, Братство непорочного зачатия и Цех ножовщиков действительно устремились к собору Святого Стефана, поскольку между 16 и 17 часами наступила их очередь вступать в молитву.
Имя императорского протомедика фон Гертода подтверждает уже цитированный выше труд «Подробное описание», который в деталях сообщает о смерти Иосифа и длительной траурной церемонии.
Отделка гроба полностью совпадаете описанием в «Apparatus funebris quem JOSEPHI I. Gloriosum. Memoriae…» (Погребальная церемония памяти Иосифа Первого Победоносного. Вена, 1711).
Аббат Мелани с полным правом утверждает, что иезуиты принадлежали к числу врагов Иосифа I. Известие об изгнании иезуита Видемана молодым императором, на которое трубочист натыкается во время чтения трудов об Иосифе, соответствует фактам (см.: Эдуард Винтер. Эпоха раннего Просвещения. Восточный Берлин, 1966, с. 177). Ни один из хвалебных газетных гимнов, которые рассказчик приводит как цитаты, не является выдумкой: читатели, которые разбираются в истории периодических изданий, к примеру, узнали известный альманах «Энглишер Варзагер», тот календарь, в котором трубочист обнаруживает мрачное пророчество на 1711 год.