Veritas
Шрифт:
Бедняга вообще-то очень боялась оказаться запертой в монастыре, продолжала Камилла. Поскольку она опасалась, что рано или поздно Джиудичи найдет того, кто ее приютит, однажды ночью она бежала. Несмотря на долгие поиски, никому не удалось узнать, куда она бежала или же с кем.
– Теперь вы понимаете, друзья, – заключила Камилла, – что некоторые темы здесь обсуждать нельзя.
Коллонич. Это имя показалось мне знакомым. Где же я его слышал? Но ответа на свой вопрос я не знал. Одно было ясно: если кто-нибудь в Химмельпфорте узнает, что Клоридия была дочерью рабыни-турчанки, мы, скорее всего, будем вынуждены немедленно покинуть этот дом.
Четверть
Во время мессы в соборе царила совершенно иная атмосфера, нежели в церкви Святой Агнес. Кроме того, я должен сказать, что среди недели на вечерне можно было встретить только кучку пожилых дам и парочку нищих, а воскресные дневные мессы были столь многолюдны, что приходилось бегать от церкви к церкви, чтобы вообще найти место.
На соборной площади, сверкавшей от свежевыпавшего снега, стоял один из тех монахов-попрошаек, которых можно ежедневно видеть перед венскими церквями: одетый в светло-синюю сутану, опоясанный ремешком, он протягивал всем входящим в церковь кружку для подаяний, шумно тряся ее при этом. Как раз в тот момент, когда мы приблизились, он вскочил, словно одержимый, и крикнул в толпу:
– Идите на благословение! Идите на благословение1 – Аббат Мелани и Доменико были немало напуганы этим. Молитва с четками в девять часов как раз закончилась, и теперь священник благословлял всех. Толпа людей поспешно устремилась в собор, многие даже споткнулись и упали в снег, нас тоже потянуло потоком в собор. Тем немногим, кому не удалось войти, нищий кричал вслед свои проклятия.
– Здесь, в Вене, воскресенья поистине благословенны, – заметил Атто, когда мы оказались в соборе. Он отряхнул снег с ботинок, в то время как его племянник поправлял сбившуюся в толпе шляпу и накидку.
– Не только воскресенья, – с улыбкой пояснил я, тоже расправляя одежду. – Только здесь, в соборе Святого Стефана, каждый день проходит восемьдесят месс и три молитвы с четками. Кроме того, францисканцы проводят тридцать три мессы в день с равными временными промежутками, а в Михаэлькирхе служат мессу каждые четверть часа.
– Каждый день? – удивленно в один голос воскликнули Атто и его сопровождающий.
– Я сам как-то раз ради развлечения подсчитал, – добавил я, – и получилось, что только в соборе Святого Стефана в год служат более четырех сотен литургий, совершаемых епископом, почти шестьдесят тысяч месс и более тысячи молитв с четками, плюс к тому же около ста тридцати тысяч исповедей и причастий.
И это не считая благословений, уточнил я, глядя на озадаченные лица своих собеседников. В одной из более сотни церквей и капелл города как раз таковое проходит; да, городские власти часто просили духовенство выбрать себе одно время, чтобы народу не приходилось в отчаянии бегать от церкви к церкви в поисках благословения.
Когда мы прошли дальше в собор, то увидели, что уже проходит торжественная месса и мессу читают одновременно у дюжины алтарей. Интересно, куда направится графиня Марианна Пальфи, если предположить, что она здесь? Поиски ее оказывались труднее, чем предполагалось вначале.
Пока мы продвигались вперед по среднему продольному нефу, я бросал взгляды то в одну, то в другую сторону. Дворяне и министры в напудренных париках стояли спинами к алтарю, предлагали друг другу табак, читали письма и рассказывали о прочитанных в газетах событиях. Прислонившись к колоннам боковых нефов, они комментировали новейшую моду или провожали взглядами красивых женщин… Гигантские размеры собора Святого Стефана гарантировали спокойствие
Безнравственность укоренилась настолько сильно, что некоторые богослужения получили из-за этого малоприятные прозвища: так, месса в 10.30 в Капуцинеркирхе называлась «мессой блудниц», а одиннадцатичасовая в соборе Святого Стефана «мессой бездельников».
Однако развратницы и их клиенты были не единственным бедствием собора. В это утро (несмотря на то, что на дворе стояло dominica in albis! [52] )повсюду можно было увидеть прогуливающихся по церкви крестьян и баб из простого народа с молочными поросятами под мышкой или с корзинами кудахчущих кур, гусей и уток; некоторые дворяне велели нести себя к алтарю в паланкинах, после чего слуги просто ставили паланкины в церкви, потому что были слишком ленивы для того, чтобы ждать снаружи.
52
Белое воскресенье (лат.).
Короче говоря, торжественная месса была сродни ярмарке: пестрое столпотворение людей и товаров, сопровождаемое постоянным гулом голосов.
Хотя его императорское величество назначил чиновников, которые должны были ходить по церквям и налагать на тех, кто болтает или ведет себя неподобающим образом, мешая проведению мессы, штрафы или даже арестовывать, эти мероприятия помогли мало. Циркуляры епископской консистории жаловались, что «снова набрало размах бедствие, когда простые люди ругаются и бранятся, а также напиваются и, нимало не стесняясь, болтают в церквях». Всеобщая привычка «ходить туда-сюда, при этом вести различные беседы, обсуждать мировую торговлю… поскольку те, кто предостерегает от этого, бывают осмеяны и оскорблены бесчестными словами, да еще и подвергаются угрозам…»
Месса закончилась. Мы опять стояли перед собором и смотрели на верующих, которые выходили из церкви и постепенно смешивались с проходящей мимо воскресной толпой.
– Доменико, – сказал Атто, – хотя сейчас довольно прохладно, я хотел бы немного пройтись в…
– Минуточку, дорогой дядя.
Племянник Атто Мелани поднялся на цыпочки. Он наблюдал за группой из трех девушек, из которых выделялась одна: она была особенно высокой и с рыжими волосами. На ней была шляпа, слишком легкая для этого снежного дня.
– Вот она, дядя! Она как раз собирается направиться домой.
– Идем за ней! Мальчик, тыпойдешь с нами, – сказал Мелани, обращаясь ко мне.
Три юные особы повернули против течения толпы на Кернтнерштрассе и теперь проталкивались сквозь оживленную воскресную толпу, стекавшуюся к центру города. Мы следовали за девушками на небольшом расстоянии, впрочем, не подходя слишком близко. Мы не хотели создать впечатление, что наша причудливая троица (слепой старик, низкорослый мужчина и молодой человек в полном расцвете сил, то есть Доменико) собирается приударить за прелестными молодыми дамами.